Игорь Павлов - Как я (на)учился жить без папы, лежать в больнице, любить маму и многому другому… Книга для мам и сыновей

В больницу я загремел на зимние каникулы, незадолго до своего четырнадцатилетия. Уже второго января меня ожидала металлическая койка в пустой палате с тараканами по углам. За окном шел снег, дети играли в снежки и катались на санках. Кто-то из взрослых выбивал на снегу ковер. А я уже битый час сидел на обшарпанном подоконнике, с завистью и грустью наблюдал за жизнью здоровых людей и вчитывался в глупые надписи на оконной раме.

Стоп! Ты ведь еще не знаешь, по какой причине я оказался на этом больничном подоконнике. А все началось с одного школьного медосмотра, на котором врач, тщательно ощупав мой живот, посмотрел на меня так, будто совершил настоящее медицинское открытие, и сообщил, что мне придется в скором времени лечь в больницу, так как «у вас, молодой человек, обнаружилась пупочная грыжа, которую следует немедленно оперировать, потому что с пупочной грыжей шутки не шутят». Не могу сказать, что эта новость меня шокировала, но что она застала меня врасплох, это точно. Перспектива провести зимние каникулы в больнице казалась ужасным наказанием, выпавшим на мою долю за какие-то прошлые грехи. Положить меня в больницу решено было сразу же после Нового года – 2 января.

Конечно, после этой новости мне уже было совсем не до праздника. Все мои мысли целиком и полностью были посвящены пупочной грыже и больнице. По мере того как близился этот роковой день, меня одолевало все больше и больше страхов. Чего я боялся? Начнем хотя бы с того, что до этого я никогда не лежал в больнице и не имел ни малейшего представления о том, что там происходит. Я опасался, что меня положат в палату с «ветеранами» – ребятами, пролежавшими в больнице не одну неделю и готовыми научить уму-разуму очередного новичка вроде меня. К счастью, это опасение не оправдалось. В палате с «ветеранами» не оказалось мест, и меня определили в соседнюю, еще совсем пустую четырехместную палату. В наступившем году я стал первым ее обитателем.

Во-вторых, я боялся самой операции, которая была запланирована уже на второй день моего пребывания в больнице. Я гадал, будет ли больно, когда врачи станут разрезать мне живот, сработает ли наркоз, крепко ли я усну во время операции. Я беспокоился о том, что со мной будет после операции и какой шрам у меня останется. Даже несмотря на то, что мама всегда говорила, будто шрамы украшают мужчин, мне от этого легче нисколько не становилось. В общем, страхов у меня было предостаточно. И эти страхи с новой силой дали о себе знать, как только я оказался в полном одиночестве в своей палате.

Итак, часа два я бесцельно пялился в окно, пытаясь хоть как-то осмыслить свое положение, пока в дверях не появилась санитарка. Она не обратила на меня ровным счетом никакого внимания, будто меня и не было, а стала застилать чистым постельным бельем кровать, стоявшую прямо напротив моей. «Неужели кого-то подселят мне в соседи? – подумал я. – Иначе зачем необходимо было приводить в порядок эту кровать?» Но спросить об этом санитарку я так и не решился.

И правда, минут через пятнадцать – двадцать медсестра распахнула дверь до этого момента всецело моей палаты и мягко подтолкнула через порог мальчика. «Вот, Илюша, привела тебе нового друга», – улыбнулась она мне и закрыла за собой дверь с обратной стороны. Мальчик остался стоять на пороге.

Я нарочно не обратил на него внимания. Друга? Вот еще! Нужен был тогда мне этот друг! «Недолго же я наслаждался одиночеством, – думал я, – с этого момента у меня под ногами будет крутиться мальчуган, лет на пять младше меня!» Но краем глаза я очень даже внимательно за ним наблюдал. Он ни на секунду не растерялся, а уверенной походкой прошел к своей кровати с пакетом в руках. Пакет засунул в тумбочку, сам удобно расположился на кровати.

Стараясь на него сильно не пялиться, я демонстративно лег на свою койку и уставился в серый потолок. Не помню, сколько времени мы продолжали молчать. Это молчание вызывало у меня какой-то внутренний дискомфорт. Ведь рано или поздно мы должны были все-таки заговорить, познакомиться и стать лучшими друзьями, расставаясь при выписке из больницы, клясться друг другу в вечной дружбе и обмениваться адресами-телефонами. Так и случилось… почти.

Я первый нарушил молчание вопросом: «Как тебя зовут? А фамилия?» К вечеру мы действительно стали друзьями не разлей вода, даже несмотря на большую разницу в возрасте. В тот день Дима, так звали моего нового друга, много о себе рассказывал. Я узнал, что его одолел тот же недуг, что и меня, – пупочная грыжа. А раз так, то болезнь эта, судя по всему, не такая уж редкая и опасная, как я сначала полагал. Диме на следующий день тоже предстояла операция. Ночью я не давал ему спать, мучая дурацкими вопросами и шуточками, позабыв о своих страхах и печалях. Так прошел мой первый больничный день.