Сборник - Цветы и плоды нашей жизни

«Давайте перейдем к эстетике, к необходимости эстетического воспитания ребенка. Эта сфера очень важна, и ребенку необходимо явить красоту Божьего мира, которая видна в творении, которая присутствует в богослужении, в религиозном искусстве, в искусстве светском, – привить вкус к настоящей красоте. Если этого не сделать, если этот вкус у ребенка не вырабатывать с детства, то в конце концов он сам себе создаст какие-то эстетические категории, будет считать, что красиво – это когда кольцо в носу, когда разрез на юбке. Он будет считать, что красиво и хорошо, когда музыка громко звучит… Как научить ребенка? Мне кажется, сделать это можно очень просто, фиксируя его внимание на красоте… Может быть, у ребенка и будет период увлечения какой-то музыкой, фильмами или еще чем-то таким – ребенок существо любопытное, это уже нам все малоинтересно и ничего не нужно, а ему все интересно, все хочется попробовать, все узнать – но, почувствовав, поняв, что это такое, он отбросит это, если будет воспитан в понимании красоты настоящей. То же касается и литературы. Нужно приучить ребенка, выработать в нем вкус к литературе. Читать хорошие книги вместе с ним, говорить об этом, вместе с ним слушать музыку, приобщать его к культуре. Без этого ребенок будет подвержен страшным соблазнам, потому что в наше время люди не нуждаются в том, чтобы много работать, у них много свободного времени. И массовая культура захватывает человека все больше и больше, вторгается в его сознание все наглее и грубее. И от этого воздействия – если у ребенка не будет внутреннего противоядия, если он не будет внутренне сформирован иначе – его нельзя будет уберечь».

«Мы в нашей жизни сталкиваемся с различными людьми, и, если это столкновение доходит до какой-то высшей точки – вражда, драка, война, часто вопрос встает… либо он меня, либо я его. А Христос принес на землю новое правило: нет, лучше пусть он меня, чем я его; лучше он меня обокрадет, чем я его; лучше все рухнет, чем я совершу грех… Этот принцип, когда человек терпит обиду, скорбь, боль, поношение, ненависть, клевету и никак не мстит, помимо того, что он благодатно действует на нашу душу, потому что этим терпением в ней попаляются страсти обиды, ропота, печалования о своей судьбе, – помимо того этот замечательный принцип имеет совершенно потрясающую способность все вокруг обоготворять… На каждого, кто в ответ на оскорбление встречает не ответную ненависть, а взгляд полный любви и сочувствия, это действует ошеломительно и часто совершенно изменяет сознание обидчика».

«Крадем мы время сами у себя ничего не деланием, пустословием, любопытством, бесцельным мечтанием, многим сном. Сообразите, сколько бы мы сделали добра, если бы не проводили время бесполезно… Самое дорогое в жизни человека – это время. Можно потерять золото, серебро и иные дорогие ценности, но их можно найти, а потерянное время никогда не вернешь».

«Высокомерен тот, кто хвалится маловажными вещами и презирает подобных себе…»

«Кто помнит о добрых поступках своих, тот увлекается высокомерием».

«Господь первые слова свои устремил против гнева как главной греховной язвы, главной страсти, противоположной двум главным добродетелям: любви к ближним и смирению».

«Как можно лечить гнев? Первое упражнение – не выплескивать его на других. Когда почувствуешь, что говоришь с раздражением, – замолчи и молись Богу, пока гнев не пройдет. Или надо заметить, например, что тебя больше всего раздражает. Если кажется, что невозможно терпеть, то для начала нужно постараться избегать рискованных для гнева ситуаций. А потом, когда заметил, что уже в силах понести, то, может быть, наоборот, полезно прийти и потерпеть, потому что надо терпеть и смиряться. А если, допустим, сорвался – то сделать десяток-другой поклонов с молитвой; если два раза сорвался – то три десятка. И так вот беспощадно в себе этот гнев истреблять, быть в постоянной борьбе! Если человек будет жаждать исцеления и начнет делать необходимое для этого, то постепенно гнев будет в нем убывать».

«Мы живем уже на закате человеческой цивилизации. И что же видим? Во что мы превратили землю, во что превратили все живое, самих себя, свои семьи, своих детей? Вера превратилась в ритуал: положено крестить – крестим; положено покойников отпевать – не нами заведено, не нами и оставлено будет, так потихонечку и отпеваем. Положено на Пасху куличи печь, на масленицу блины – ну и будем печь. Людей занимает внешнее… А самого главного-то – молитвы – нету, послушания нет, терпения, кротости, любви, смирение и не ночевало. Спрашивается: а где же тогда христианство? Ведь где нет смирения, там и христианства нет. Конечно, есть и сейчас святые угодники Божий, потому что, раз мир стоит, значит, живы и люди, которые угождают Богу. Не стоит село без праведника. И на этом мир держится – как только исчезает такой человек, все вокруг сметается как ненужное. Но Господь знает, что христиане скудеют любовью, послушанием, смирением… в людях такое море зла, которое ничем не остановишь, даже танками. И люди добра уже не чувствуют, не понимают, отвыкли от него и даже не знают, что оно из себя представляет. Если кто-то призывает их к добру, то это как глас вопиющего в пустыне».