Константин Душенко - Мысли, афоризмы и шутки знаменитых мужчин

Грешники как зеркала: их грехи — отражение зла, которое затаилось во всех нас.

Тот, кто говорит о земных или небесных делах так, словно они ему понятны, — еретик.

Торговец сначала дает попробовать товар бесплатно, а затем ему платят полной мерой. Так же поступает и Создатель.

Последние слова:

Я выйду в одну дверь и войду в другую.

Глупость — дар Божий, но злоупотреблять им не следует.

Дружба между мужчиной и женщиной очень слабеет при наступлении ночи.

С джентльменом я всегда буду наполовину большим джентльменом, с мошенником — наполовину большим мошенником.

Мне самой природой было суждено стать дипломатом. Дело в том, что я родился первого апреля.

Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов.

С плохими законами и хорошими чиновниками вполне можно править страной. Но если чиновники плохи, не помогут и самые лучшие законы.

Политика — не точная наука.

Политика есть искусство возможного.

На дипломатическом языке «присоединиться в принципе» — просто вежливый способ отказа.

Свобода — это роскошь, которую не каждый может себе позволить.

Все мы — народ, и правительство — тоже.

Русские долго запрягают, но быстро едут.

Поляки — поэты в политике и политики в поэзии.

Сербия — это серная спичка в возу сена.

Мы не можем творить историю. Перевести вперед свои часы — не значит ускорить течение времени.

Бисмарк был политическим гением высшего класса, но ему не хватало важнейшего качества политика-созидателя: он совершенно не верил в будущее.

В жизни нужно испробовать все, кроме инцеста и народных танцев.

Если хотите знать мое мнение, то еще ни один оперный тенор не умер слишком рано.

Настоящий джентльмен — это человек, который может играть на волынке, но не играет.

Зачем нам третьеразрядные заезжие дирижеры — разве мало у нас второразрядных своих?

Есть два золотых правила для оркестра: одновременно начинать и одновременно заканчивать. Публике наплевать, что делается в промежутке.

Звучание клавесина напоминает копуляцию двух скелетов на тонкой рифленой крыше.

Орган — механический ящик вздохов.

Музыковед — это человек, который умеет читать музыку, но не слушать ее.

Духовые оркестры очень хороши на своем месте — на открытом воздухе и на расстоянии в несколько миль.

О 7-й симфонии Брукнера :

В одной только первой части я насчитал шесть зачатий и по меньшей мере четыре выкидыша.

Екатерина Фурцева : Нас обвиняют в антисемитизме, хотя в наших симфонических оркестрах 30 процентов составляют евреи. А сколько евреев в вашем оркестре?

Томас Бичем : Не знаю. Мне как-то в голову не приходило считать.

Главная беда этого мира в том, что здесь все отстают на три рюмки.

Последние слова :

Не надо мне было переходить с шотландского виски на мартини.

Богарт прекрасно играет Богарта.

До 11.30 утра он был просто замечательным парнем. А потом он начинал думать, что он Хэмфри Богарт.

Он плакал на всех своих свадьбах — и не напрасно.

Еще такой молодой композитор, а уже без бороды.

Самые неудобные места в зрительном зале — это за колонной и за Махмудом Эсамбаевым в его неизменной папахе.

Песни Кобзона: кобзонги.

Киногероя, который в фильме говорит: «Эх, Маша! И заживем же мы с тобой после войны!» — впоследствии обязательно убивают.

Самую лаконичную рецензию на спектакль я услышал много лет назад, когда зрительница после пьесы «Стряпуха» сказала: «Эх, лучше бы я халвы купила».