Екатерина Останина: Трагические самоубийства

Иисусу был необходим предатель, чтобы принять смерть на кресте, вознестись на небо и стать Христом. Ему нужен был такой предатель в глазах всех людей. Следуя евангельскому сюжету, можно увидеть, что Иисус сам посылал Иуду к первосвященникам. На такое ответственное дело он мог избрать только единственного преданного ученика, способного принести себя в жертву. А остальные выполняли лишь роль зрителей или… Одиннадцать учеников Иисуса знали о предстоящем предательстве и не воспрепятствовали этому. Не менее странным кажется и то, что они знали, кто будет предателем, и не остановили его. Так было предписано, и изменить что-либо они не могли. Тогда почему же они заклеймили имя Иуды?

Один сознательно пошел на крест, другой сознательно – на вечный позор. И если это так, то, как писал С. Михайлов, «Иисус был предан. Но не Иудой, а теми одиннадцатью, которые боялись признаться людям, что были с ним знакомы. Только две женщины пришли на Голгофу. Остальные его предали. Его и Иуду – единственного верного ученика. Иуда знал, на что идет, знал, чем жертвует, а жертвовал он не только жизнью, но и добрым именем, обрекая себя на вечные проклятия. Без Иуды не было бы спасения, не было бы Христа. Не предатель, а жертва предательства. И предаем его мы. Проклиная его, клевеща на него, втаптывая его имя в грязь. Такова ирония этой истории».

C. Михайлов, автор книги «Иуда Искариот», выдвигает версию о том, что евангельская история «не более чем хорошо разыгранный спектакль». По его мнению, Иисус явился миру с уже заготовленным сценарием. Каждый из учеников должен был играть отведенную ему роль, причем автор и режиссер сценария с невероятной точностью подбирал актеров. И в данном случае Иуде была отведена исключительно роль предателя, никак иначе.

Трагедия, потрясающая человечество вот уже два тысячелетия, была разыграна точно по нотам, ведь ни один актер не подвел Иисуса и не вышел из образа. Сам же Спаситель зачастую выступал и как суфлер, подсказывая дальнейшее развитие событий. Он пророчествовал о своем Распятии и последующем Воскресении, он давал Иуде конкретные указания, как тому следует поступать, он предрек Петру троекратное отречение… Его пророчества выглядят действительно как суфлерские реплики, помогающие всем исполнителям следовать роли в соответствии со сценарием, чтобы ничего не перепутать и не испортить «столь грандиозное предприятие». Все актеры сыграли свои роли без помарок, так же и Иуда, который выдержал взятый вначале верный тон до конца трагедии. И то, что спектакль игрался вживую, а казнь Спасителя и позорная смерть предателя произошли на самом деле, – это уже не столь важно, по мнению С. Михайлова: сыграно-то великолепно и более чем правдоподобно!

Автор развивает далее мысль о сценарии, выдвигая в качестве автора самого Бога, «которым появление Сына Человеческого в мире было заранее просчитано и предопределено». «Впрочем, Сын Человеческий идет, как писано о Нем; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предастся: лучше было бы этому человеку не родиться» (Евангелие от Матфея). Этой фразой, – утверждает Михайлов, – вносится еще один штрих в „дело Иуды“. Да, Иуда предает Учителя, однако (как здесь уместно это оброненное вскользь слово „впрочем“!) действия его предначертаны Богом, заведомо заложены в сценарий в качестве необходимого сюжетного элемента». Иуда, даже если бы захотел, уже не смог бы изменить ход событий, переписать свою роль. Тем более что он не знал, каковы будут последствия его поступка, ему не ведомы «истинные намерения Бога-режиссера», возможно, поэтому он не возражал против возложенной на него миссии. У Иуды не было выбора – к такому выводу приходит Михайлов – ведь его поступками руководила высшая воля.

Но поскольку человек, созданный по образу и подобию Божию, все-таки существо свободное в выборе своих поступков и действий, то, стало быть, Иуда все-таки сознательно идет на предательство. Возможно, его и одолевали сомнения и муки, но он сделал свой выбор, он взял на себя ответственность, он сделал шаг, который был так необходим для исполнения Писания, для завершения трагедии. «За что – непонятый, униженный, растоптанный – и держит ответ перед судом поколений, на века заработав позорное клеймо „предатель“», – заключает Михайлов. Нельзя перебрасывать всю вину на Бога, ведь все-таки именно Иуда предал его, вернее, он не отказался от своей роли.

Скептики же склонны считать, что ответственность за содеянное все же лежит на Всевышнем. «В этом случае, – продолжает исследователь, – вся вина за смерть Иисуса ложится на его Отца, который оказывается по отношению к собственному Сыну слишком жесток и „бесчеловечен“: он не только посылает его на верную гибель, но и вынуждает лично подготовить ее, включая набор главных исполнителей и формирование „общественного мнения“. Очевидно, что при таком подходе Бог Отец, а вместе с ним и его „сообщник„ Иисус приобретают в глазах неискушенного читателя весьма неприглядный вид“.