В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том II

Дети умирали, в сущности, от того, что закон сам их стыдился. "Ну, стыдятся меня - тогда я умру". Пусть застыдится муж своей жены (законной) - она удавится; то же муж, если жена будет стыдиться его как мужа. Человеческая деликатность, это благородное и нежное качество, не выносит, когда человека человек стыдится, и деликатный человек предпочитает умереть, нежели стыдить ближнего своим существованием. Но незаконного ребенка и его родителей все стыдились. Как же им было не умереть?! А если принять во внимание, что они родились "вне закона" ради службы отечеству своих отцов, которое эти отцы любят, которое они защищают, умрут за него если не завтра, то послезавтра, то как определить и выразить ужас того, что дети таких служилых людей - кто с камнем на шее в воду, кто в воспитательный дом? Закон о материнстве дает этому выход. Он обнимает вовсе не одни случаи "соблазненных девиц", а главным образом утаиваемые связи, во главе всего офицеров и солдат, а затем и других дробей населения в аналогичном или близком положении. Передача детям фамилии матери и наследства после нее разламывает своды катакомб брака (давно пора произнести это слово) и выводит на воздух и свет задыхавшихся там людей, - задыхавшихся отцов, матерей и детей.

Позволим себе маленькое историческое припоминание. В сфере семьи всегда надо искать прецедентов, - для покоя и, так сказать, счастья совести. В библейские времена (см. "Мишна", отдел "Жены") было установлено, что, становясь женою, невеста иногда давала жениху запись, что не только не будет от него требовать содержания, одежды и прокормления, но сама будет трудом своим кормить его. Это относилось к молодым людям, "идеалистам", всецело преданным изучению Писания. У нас это перекинуто на воинов. Юридические крючки семьи зацепливаются за плечи матери, когда отцу почему-либо юридически, а не физиологически семья невозможна.

С тем вместе, раз с новыми правилами рождение детей таких входит "в закон", урегулировано "законом", они, конечно, становятся "законными". Собственно неясный и неверный термин "незаконные дети" проистекал от того, что вовсе никакого не было закона о их рождении. Дети предполагались рождающимися единственно при наличности полных обстоятельств церковного брака; вне его никаких детей вовсе не предполагалось, хотя государство хорошо знало, что они есть (воспитательные дома). Рождение их входило в такую же хронику случайностей, как уличный дебош, разбитые стекла в трактире или кража со взломом. Итак, это было "вне закона". Это собственно более полицейский термин, нежели юридический. Теперь не сохраняется никаких более причин для его удержания, ибо все так рождаемые суть "рождающиеся по правилам Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета".

Вопрос о супружестве, о детях, семье, - конечно, не только не кончен здесь, но он едва продвинулся на вершок (в темах незаконнорожденности и развода ), когда ему предстоит пройти еще версты; и, во-первых - пройти теоретически, а во-вторых - законодательно. Прощаясь с добрым читателем, я хотел бы найти в нем друга своим мыслям, изложенным в этих томах, изложенным робко, первоначально, как бывают неуверенны шаги дитяти, приучающегося ходить. Но едва кладя перо редактора этих томов, я беру его как писатель, чтобы продолжать вопрос, особенно неизмеримый в своей теоретической части, на страницах повременной печати. Открытие журнала "Новый Путь", обещавшего мне значительный простор для тем о семье, дозволяет надеяться, что я доведу там вопрос до требуемой закругленности: но это - уже матерьял для третьего и последующих томов "Семейного вопроса в России". Боткин некогда издавал "Архив клиники внутренних болезней". Мой "Семейный вопрос в России", в мечтаемых размерах и границах, есть именно начало подобного же обширного, сложного и разнообразного издания: как бы создание новой отрасли философских исканий и практической озабоченности. Я верю, что кто любит - в конце концов побеждает и кто заботится - опять же в конце концов побеждает. Мне выпало на долю, или, может быть, указано было Богом, сказать так пространно и так многолетне о всех сторонах супружества (см. книги: "Религия и культура", в ее второй половине, и особенно: "В мире неясного и нерешенного"), что самая любовь моя и пристальность к теме внушают надежду, что, если при жизни я был чернорабочим этой темы, может быть, загробно возьму скипетр в ней. В конце концов - я даю серию решений вопроса, выраженных в условной форме: "Возьмешь то - получишь это ", "возьмешь другое - найдешь третье ". И уже по обширному арсеналу заготовленных решений в настоящем как бы "Архиве семейных болестей русского народа", - всякий, даже и законодатель, раньше чем подумать вновь о семье и какой-нибудь ее детали, поищет, не заготовлено ли уже чего-нибудь об этой детали в "Сем. вопр. в России". Итак, до будущих надежд, до будущих успехов, читатель; не смею сказать, по зрелости возраста, до следующих томов...