"Любишь кататься – и катись на фиг".
"Чем дальше в лес – тем боже мой!"
"Что посмеешь – то и пожнешь".
Последняя страница мелко исписана фразами из анекдотов – все как один бородатые, подобные, видимо, тем, за какие янки при дворе короля Артура повесил сэра Дэнейди-шутника:
"Массовик во-от с таким затейником!"
"Чего тут думать? Трясти надо!"
Переделанные строки песен:
"Мадам, уже падают дятлы".
"Вы слыхали, как дают дрозда?"
"Лица желтые над городом кружатся".
Это уже походило на неостроумное глумление. Я протянул книжку милой девушке в окошке справочного и объяснил просьбу.
– Найдена записная книжка черного цвета с цитатами! Гражданина, потерявшего, просят…
Я чуть поодаль ждал с любопытством – подойдет ли владелец? Каков он?
Объявили окончание регистрации. Я поглядывал на часы и табло.
В голове застряли несколько бессвязных цитат:
"Жирные, здоровые люди нужны и в Гватемале".
О'Генри, "Короли и капуста".
"И Вилли, и Билли давно позабыли, когда собирали такой урожай".
Высоцкий, "Алиса в стране чудес".
"Поле чудес в стране дураков".
Мюзикл "Буратино".
"И тут Эдди Марсала пукнул на всю церковь. Молодец Эдди!" Сэлинджер, "Над пропастью во ржи".
"Стоит посадить обезьяну в клетку, как она воображает себя птицей". журн. "Крокодил".
"Не все то лебедь, что над водой торчит".
Станислав Ежи Лец.
"Умными мы называем людей, которые с нами соглашаются".
В. Блейк.
"Почему бы одному благородному дону не получить розог за другого благородного дона?"
Бр. Стругацкие, "Трудно быть богом".
"В общем, мощные бедра".
Там же.
"Пилите, Шура, пилите".
Ильф, Петров, "12 стульев".
"А весовщик говорит: "Э-э-эээ-эээээээээ…"
"Приходить со своими веревками или дадут?"
Зощенко.
Мне вспомнился однокашник (сейчас ему под сорок, а все такой же идиот), у которого было шуток шесть на все случаи жизни. Через полгода знакомства любой беззлобно осаживал его: "Степаша, заткнись". На что он, не обижаясь, отвечал – тоже всегда одной формулой: "Запас шуток ограничен, а жизнь с ними прожить надо". И живет!
Вспомнил и старое рассуждение: три цитаты – это уже некое самостоятельное произведение, они как бы сцепляются молекулярными связями, образуя подобие нового художественного единства, взаимообогащаясь смыслом.
Я уже давно читаю очень медленно – возможно, реакция на молниеносное студенческо-сессионное чтение, когда стопа шедевров пропускается через мозги, как пулеметная лента, – только пустые гильзы отзвякивают. И с некоторых пор стал обращать внимание, как много афористичности, да и просто смака в фразах настоящих писателей; обычно их не замечаешь, проскальзываешь. Возьми чуть ли не любую вещь из классики – и наберешь эпиграфов и высказываний на все случаи жизни.
Причем обращаешь внимание на такие фразы, разумеется, в соответствии с собственным настроем: вычитываешь то, что хочешь вычитать; на то они и классики… В принципе набор цитат, которыми оперирует человек, – его довольно ясная характеристика. "Скажи мне, что ты запомнил, и я скажу, кто ты"…
И тут он подошел к справочному – торопливый, растерянно-радостный. Средних лет, хорошо одет, доброе лицо. Странно…
Улыбаясь и жестикулируя, он вертел в руках свой цитатник, что-то толкуя девушке за стеклом. Она приподнялась и указала на меня.
Он выразил мне благодарность в прочувственных выражениях, сияя.
– Простите, – сознался я, мучимый любопытством, – я тут раскрыл нечаянно… искал данные владельца… и увидел… – Как вы объясните человеку, что прочли его записи, а теперь еще и хотите выяснить их причину?
Но он готовно пришел на помощь:
– Вас, наверно, позабавил подбор цитат?
– Да уж заинтриговал… Облик вырисовался такой… не соответствующий… – я сделал жест, обрисовывающий собеседника.
– А-а, – он рассмеялся. – Видите ли, это рабочие записи. По сценарию один юноша, эдакий пижон-нигилист, произносит цитату – характерную для него, задающую тон всему образу, определяющую интонацию данной сцены, реакцию собеседников и прочее…
– Вы сценарист?
– Да; вот и ищу, понимаете…
– И сколько фраз он должен произнести?
– Одну.
– И это все – ради одной?! – поразился я.
– А что ж делать, – вздохнул он. – За то нам и платят. "За то, что две гайки отвернул, – десять копеек, за то, что знаешь, где отвернуть, три рубля".
Я помнил это место из старого фильма.
– "Положительно, доктор, – в тон сказал я, – нам с вами невозможно разговаривать друг с другом".
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу