Филипп Дик - Экзегеза

Заметка. Есть однако, один аспект путешествия, противоречащий идее о том, что оно равно психозу, даже искупительному. Вообще говоря, для психотического срыва (здесь подразумевается шизофрения) характерна фрагментация мира. А именно, в точном значении этого слова, дезинтеграция. Однако в последовательности, описанной мной, на четвертой стадии у меня было видение мира как единой, разумной, доброй, благоразумной, всесильной сущности, которая управляет всеми вещами и процессами. То есть множественность мира, как мы ее обычно воспринимаем — огромное количество вещей и процессов — слилась в единство, которое включало все. А во время психоза мир принимает чужеродные, жуткие, странные черты со зловещими и мрачными оттенками. Но я переживал это безграничное единство как абсолютно благое. В-третьих, во время психоза мир становится каким угодно, но не близким воспринимающему, тогда как я чувствовал фундаментальную связь с этим благим, всемогущим, разумным и живым единством. Если определить психоз как опыт дезинтеграции мира (поскольку психика сама претерпевает дезинтеграцию), тогда то, через что прошел я, можно считать анти-психозом, ведь исходя из описанного выше моя психика интегрировалась в той же мере, в какой интегрировался мой мир. Если считать переживание мира проекцией состояния воспринимающей психики, я должен признать неожиданную и поразительную тотальную интеграцию моей психики, и далее — то, что такая интеграция (в то, что Пифагор называл «kosmos») — это необычное состояние, которого люди редко достигают, которое следует оберегать. В целом, если мой мир претерпел изменение, после которого от множественности, слепоты, смерти и бесцельности он пришел к единству, разумности, жизни и тотальной телеологичности, тогда следует признать обоснованным (на том же основании, на котором Юнг и другие диагностировали психоз), что моя психика достигла конечного состояния связности и интеграции. Вряд ли можно признать психотическим восприятие мира как благого, мудрого, полного смысла и единого, и чувствовать себя вплетенным в него как здоровая функционирующая часть, а не отчужденным и ищущим способа избежать его. Так что у нас есть три состояния: l) нормальное здравое состояние, в котором мир множественен, безжизнен, бесцелен, но не враждебен; 2) психотическое состояние, в котором мир распадается на болезненные, враждебные куски и обломки, которые сталкиваются друг с другом; 3) и состояние, которого достиг я, когда мир становится единым, живым, полным смысла, благим и высоко разумным. Вероятно, эти стадии можно назвать путем к психическому здоровью. Кроме того, тот факт, что я чувствовал себя наполненным душой спасителя (Христа), а не опасной, деструктивной душой, говорит вовсе не о психотическом опыте переполненности зловещими, подавленными содержаниями бессознательного, поскольку эти содержания держатся бессознательными как раз из-за того, что считаются угрожающими или чувствуются таковыми. Кроме того, я не боролся с этим одержанием, ведь воспринимал его как благое, что не указывает на подавление или попытку подавления. Предположение о психозе, даже об искупительном психозе, следует признать неубедительным.

(1979)

Две пересекающиеся системы информации, одна как небо (Ахура Мазда), другая — как земля (это только приближение), своим пересечением (процесс, подобный спуску мотылька) создающие (как трехмерную голограмму) пространственную реальность: безграничное пространство, живые, мыслящие геометрические формы. Это не религия, это как в поздней музыке Бетховена: обращение времени в пространство (это то, что делал Бетховен: замкнутое — и потому созданное — пространство только тогда создано, когда оно замкнуто, безграничное — и потому абсолютное — пространство; отсюда вневременная реальность). Отсюда восстановленный человек (я в 2-3-74), Адам Кадмон (определяемый как человек, заполняющий всю вселенную и потому (с субъективной точки) идентичный с объектом (реальностью), уровень: Атман-Брахман (т. е. микрокосм подобен макрокосму). Он становится (временно) макрокосмом; это не осознание (сатори), а событие, случай. Достигается через пространство: занятием всего пространства; всего пространства — тотальности пространства, и занятие его есть ключ. И музыка Бетховена — и еще «Парсифаль» — делает это. Кровь делает это, поскольку кровь повсюду (Убик). Это священное отравление — Дионис.

«Космология двух источников»; я мог видеть Первую Форму (небо) отдельно от Второй (земля), мог распутать их — разделить их. Они — два источника (наборы информации), которые пересечением создают нашу пространственную вселенную. Эти два источника — два рога диалектики, которые я видел. Мазда и Ахриман в битве.