Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]

У Коневых в доме застаем тещу — бабушку Величку. Веселая и хлопотливая, она проводит нас по комнатам, без умолку говорит, и просто непонятно, по какому поводу извиняется, так как порядок всюду образцовый.

— В этой спальне живут молодые. Гарнитур мебели — из Плевны, в позапрошлом году купили. А ковры — приданое моей дочки. Тут — мое гнездышко. Обстановка — подарок зятя. Не тещей будь сказано, но Коно у нас и семьянин отменный и на все руки мастер! А это детская. Смотрите, сколько у внука игрушек — целый зверинец! Он в садике сейчас. Здесь — отцовский кабинет, библиотека…

Дальше шли гостиная, баня, чуланы.

…Всмотритесь в слатинскую долину. Если вы не знаете, какой она была шестнадцать лет назад, то вот вам картина: одеяло, сшитое из мелких лоскутьев, или, как выразился болгарский публицист минувших дней, «овчинный кожух бедного селянина — заплата на заплате». Крестьянин пахал свой карликовый надел деревянным ралом, скородил деревянною бороной, сеял из лубяного лукошка и жал серпом… Не болгарским, конечно, серпом, а австрийским. Болгария не имела своего металла, чтобы ковать серпы, и потому ввозила их из Европы. Ровесники народной власти и не знали бы, как выглядит это орудие уборки. Но опять же помогла Европа. Одна австрийская частнокапиталистическая фирма привезла на Пловдивскую ярмарку вагон серпов. Ее выставка пользовалась… бурным успехом. Где же было молодежи увидеть дедовский серп, как не в павильоне капиталистической фирмы?!. Много любопытных записей оставили посетители в книге отзывов. Одна, написанная твердым и решительным почерком, гласила: «Опоздали, господа капиталисты, со своей техникой на полтора десятилетия! Можем предложить вам комбайны болгарской марки!»

Вы не видите конца гона, по которому идет гусеничный трактор, оборачивая пятью корпусами плуга жирный пласт чернозема. В июле тут еще было желтое море пшеницы и ячменя… Как не назвать морем ниву, которая родит от 20 до 35 центнеров с гектара! С океаном сравнить можно!

Но переведите свой взгляд вон на тот крутой косогор, что обращен к востоку. Под ним, согласно легенде, должна открыться большая вода. Испокон этот косогор был заброшенным местом. Редко кто поднимался по нему. Даже чабаны с отарами обходили его стороною: никакая трава, кроме сухого чабреца, на каменистой почве не росла. Да и небезопасным был путь: косогор кишел змеями. И назывался он «Змеиный».

Что зеленеет теперь там? Виноградники! Кооператоры разделали на косогоре узкие террасы, которые, как ступени, поднимаются от подошвы до самого его верха, и посадили лозу. На Змеином раньше, чем в южных районах Балкан, вызревают лучшие сорта винограда. Пустырь стал доходным полем кооперативного хозяйства. Кстати, слатинские крестьяне стали пионерами террасовидной посадки винограда, получившей распространение во всей Болгарии. А змей вывели. Ежей запустили — и делу конец!

Председатель кооператива непременно сагитирует вас подняться на косогор. Таких виноградников вам еще не доводилось видеть!.. Покамест вы вкушаете живой сок янтарной грозди, весящей не менее килограмма, окиньте взглядом с высоты птичьего полета долину. Она разделена на огромные квадраты. По границам полей поднимаются защитные полосы из фруктовых деревьев. В лощине, пересекающей долину по параллели, нижется цепь озер. А с противоположного Змеиному косогору всхолмья спускается в поля, сады и огороды прямое и широкое русло канала.

— Когда речь идет о возрасте гор и озер, — улыбается Бочо Илиев, — то мы говорим, что они возникли в ту или иную эру. Наши озера возникли в кооперативную эру!

Там, где веками едва били родники, потекла большая вода. Ее открыл и направил по искусственным руслам крестьянин новой Болгарии.

Крестьянин и крестьянка!

Встретил я в Слатине удивительную крестьянку. С виду она обыкновенная женщина, как тысячи ее сверстниц. Только глаза у нее, может быть, были особенные: карие, лучащиеся дивным светом.

Нет у нее ровесницы-березки или другого деревца. Потому, что батрак-отец не имел клочка своей земли, чтобы посадить деревце, когда родилась дочь.

Росла Марийка на чужой земле. Летом работала по найму у кулаков, а зимою в мастерской у сельского богатея.

В царской Болгарии то ли ради утешения, то ли как наставление говорили бесприданницам: «И бедные девушки выходят замуж, но не за богатых».

Муж Марийки, Васил Иочев, был одного с нею «достатка». Ровня, бедняк. Поженились они в тяжелую годину войны и фашистского террора. В ближних балканах [5] Балкан — гора. действовал партизанский отряд. Васил был ятаком. [6] Ятак — человек, сочувствовавший и помогавший партизанам во время войны. Дом молодоженов служил явкой партизан и подпольщиков.