Виктор Ардов - Этюды к портретам

Я-то давно знаю за Вами это свойство: уметь отказаться ото всяких кокетливых украшений, которые так дороги всем почти актрисам. Вы умеете насытить основным характером персонажа все его проявления на сцене: и голос, и жесты, и повадки, и даже самый ход его мыслей, открытый зрителям до такой степени, словно они участвуют в этом процессе. В данном случае с первой фразы стало ясно, что перед нами — существо, стоящее на чрезвычайно низком уровне развития. Неважно, что эта баба хитра, что она богата. Все равно это вместилище самых диких и самых своекорыстных инстинктов. Она — враг человечеству. Самим своим существованием она вредит людям. (Пожалуйста, не думайте, что тут я собрался объяснить Вам Вашу роль: наоборот, Вы своим исполнением показали мне эту бандитку с предельно ясной характеристикой — индивидуальной и социальной. Я только пересказываю Вам свое впечатление.)

И вот начался Ваш диалог с чекистом. Реплик много, и у автора они не так-то уж блестящи. Завсегдатай кулис, я явственно слышу отличные «отсебятины», которыми именно Вы украсили пьесу.

Вы продолжаете лепить образ Вашей героину. Ни одно движение рук, ни одна ужимка лица — ничто не пропадает впустую. Каждое Ваше движение обогащает нас новыми сведениями об этой Машке… И какая страшная (извините за повторение) баба вырастает перед зрителями! Ее глупые и мелкие хитрости в дуэли со следователем, ее тяжелое дыхание, которое как-то органически вяжется с бессмысленными уловками этого поединка, взгляд — то тревожный, затравленный и через секунду — почти торжествующий (когда ей показалось, что она «опутала» следователя), обыденные движения рук, расстегивающих полушубок, утирающих нос, поправляющих платок, смена тембров в речи — все. все обращается в богатую палитру красок, которыми Вы пишете портрет Вашей героини!..

Когда под полушубком оказывается платье из блесток — пошлая роскошь бывшей владелицы, наверное и не артистки даже, а шансонетки, то есть доступной красавицы из кабака, — это не только смешно, но и в высшей степени типично, как для самой Машки, так и для эпохи, в которой данная Машка жила и действовала. Вместе с горестною репликой о граммофоне, который также выменян у «артистки», но «не поет», платье удивительно точно переносит нас в 19-й год. Такая деталь (тоже, думается, Ваша собственная, а не от автора) куда убедительнее музыки к спектаклю, повторяющей «на соседних нотах» революционные песни тех лет.

Словом, тип, изображаемый Вами, описан с предельной выразительностью и смелостью. Вообще я должен сказать, что смелость — одно из самых удивительных свойств Вашей актерской индивидуальности. Эта смелость в соединении с незаурядным темпераментом радует меня, может быть, больше всего в Вас, дорогая артистка. Я терпеть не могу полутончиков и полужестиков, игру в мелкое обаяние на сцене. А именно этим грешат иные даже самые одаренные артисты. Актрисы — чаще, чем актеры, потому что так называемая «женственность» иной раз понимается крайне узко. Изо всех виденных мною артисток с этой точки зрения я могу сравнить Вас только… пожалуйста, не удивляйтесь, только с Екатериной Васильевной Гельцер. Да, да, в этой балерине меня, помню, поразил отказ от мусорных и обычных ухищрений средней танцовщицы. Гельцер настолько была уверена в своем огромном обаянии вообще, в своей танцевальной и мимической выразительности, что даже в балете позволяла себе отказаться от отогнутых мизинчиков и локоточков, от улыбочек, которыми кокетки в пачках стараются попутно с исполнением роли завоевать себе поклонников в партере.

Вот и Вы скульптурно выразительны в жестах, которые сами по себе словно бы и неэстетичны, потому что принадлежат они не Вам лично, а изображаемой Вами подлой и грязной бабе. Но тут-то и возникает чудо настоящего искусства: из этих грубых деталей вырастает на глазах у зрителя создание чистого и высокого искусства, потому что чиста и великолепна Ваша цель: показать зрителям реально существовавший (а может, еще и существующий) тип. Только далеко не всякому артисту можно себе позволить такую смелость. Надо иметь и темперамент, а Вы сами знаете, что это встречается гораздо реже, чем просто актерские способности. Надо обладать наблюдательностью такою, чтобы зрители узнавали бы в Вашем создании живую жизнь. А что сами не знают, тому верили бы в Вашем исполнении!..

Вот я и наблюдал, как безоговорочно верит Вам зрительный зал. Да что там зал? Я сам — скептик, брюзга и обожравшийся театром сноб — не нашел у Вас ни одной интонации, ни одного движения, которое показалось бы мне неверным. А Вы очень щедры на эти подробности. Не только основные куски роли Вы играете по-разному. Еще и в каждый данный момент Вы радуете зрителей чем-то новым, что и смешит нас, и пугает, и ставит какие-то сюжетные загадки, которые увлекают нас… Как у Вас рассчитано это постепенное раскрытие роли, это крещендо не только актрисы, но и драматурга!..