Арсенал-Коллекция 2016 № 11 (43)

Инициаторами выступления стали старшины (suboficiales) службы снабжения, проходившие подготовку на борту «Альмиранте Латорре». Эта группа из 21 человека была отобрана из числа гражданского населения на основе открытого конкурса. Многие из них имели опыт активистов профсоюзного движения и политических агитаторов. Их неформальным лидером был Мануэль Астика. Группа предложила экипажам кораблей эскадры представить ее командующему петицию с требованиями, направленными на решение наболевших проблем моряков.

Узнав об этом, командир линкора капитан 1-го ранга Альберто Освен решил подавить недовольство в зародыше, приказав делегации от каждого из кораблей прибыть на борт флагмана. Здесь он выступил перед ними с жесткой речью, указав на то, что действия моряков эскадры непатриотичны и идут вразрез с флотскими порядками и традициями. Эта речь явно не достигла своей цели - в ответ на приказ разойтись не прозвучали обычные в этом случае возгласы «Viva Chile!» (исключение составили только несколько кадетов-практикантов). Стало ясно, что обстановка накалилась до предела.

31 августа на борту «Альмиранте Латорре» состоялся митинг младших командиров, на котором после пламенной речи Мануэля Астика было решено в следующую полночь взять контроль над кораблями в свои руки. В ночь на 1 сентября 1931 г. вахтенные офицеры на всех кораблях, стоявших в Кокимбо, были арестованы, а остальные - заперты в своих каютах. Рядовые матросы, хотя и были застигнуты этими событиями врасплох, без колебаний последовали за своими унтер-офицерами. Вскоре на всех кораблях зажглись красные огни, свидетельствовавшие о том, что они примкнули к восстанию. Особая ситуация сложилась на борту эсминца «Хайатт». Когда его командир Умберто Айвин прибыл на борт, встревоженный старший офицер корабля спросил его о том, какой должна быть их позиция в сложившейся ситуации. Ответ был ясным: их место рядом со всеми членами экипажа.

Мануэль Астика

Хотя унтер-офицеры интендантской службы предлагали создать выборные комитеты «а-la Sovietico», большинство решило следовать привычной воинской субординации: командование кораблями взяли на себя старшие по званию старшины, а их помощниками стали следующие ниже по корабельной иерархии шесть младших командиров. Командиром «Альмиранте Латорре» стал старший сигнальщик Эрнесто Гонсалес, а на пост адъютанта был избран Мануэль Астика. Унтер-офицеры флагманского корабля провозгласили себя Главным штабом экипажей (Estado Mayor de las Tripulaciones - EMT) и приняли на себя командование эскадрой.

Новость о восстании достигла Сантьяго только к вечеру следующего дня. К этому времени ЕМТ объявил о взятии всей власти на территории провинции Кокимбо в свои руки. При этом местный армейский гарнизон и полиция соблюдали нейтралитет.

Правительство охватила паника.

Восстал флот, всегда считавшийся лояльной и самой консервативной частью вооруженных сил. В памяти еще были свежи воспоминания о кровавой гражданской войне 1891 года, когда Armada de Chile выступила на стороне Конгресса в его конфликте с президентом Хосе Мануэлем Бальмаседа. Наибольшие опасения вызывала возможность высадки мятежным флотом десантов и захвата районов добычи нитратов и меди в северных районах страны, что вызвало бы там восстание рабочих. Не исключалась также возможность присоединения к мятежу части армии и корпуса карабинеров. Над страной замаячила перспектива социалистической революции.

Военно-морской атташе США в Чили сообщал в Вашингтон: «Этот мятеж глубоко потряс Сантьяго, существует всеобщее мнение, что если ему будет сопутствовать успех, то вскоре аналогичные акции предпримут часть армии и карабинеров. Многие тысячи безработных, созревших для коммунистической пропаганды, начнут брать власть в свои руки».

Вечером 2 сентября правительство получило петицию с требованиями повстанцев. Вот ее основные пункты:

1. Установить денежное довольствие на прежнем уровне.

2. Предать членов бывшего правительства суду.

3. Правительство должно предпринять все меры для прекращения негативной пропагандистской кампании, направленной против вооруженных сил.

4. Правительство должно принять эти требования в течение 48 часов.

Эрнесто Гонсалес