Арсенал-Коллекция 2016 № 11 (43)

С 21 февраля республиканцы перешли к новому наступлению. Они успешно атаковали противника в районах Сан-Мартин-де-ла-Вега и Морато-де-Тахунья. Однако наступление из-за отсутствия резервов захлебнулось. Авиация сторон ограничилась только разведполетами. Только ночью «Юнкерсы» бомбили дороги в Арганду и Морат-де- Тахунья.

Зато на следующий день республиканская авиация проявила завидную активность. В 9:00 тройка ОБ бомбила Оропесу, а буквально через несколько минут другая тройка под прикрытием одного истребителя «посетила» железнодорожную станцию в Талавере. Напет был повторен в полдень, но на этот раз целью была дорога Калера - Гамонап. По версии республиканцев на перехват были подняты девять истребителей, один из которых был сбит, однако источники националистов любую активность своей истребительной авиации в этот день отрицают.

Испанский персонал обедает под крылом советского истребителя

Все события 23 февраля сконцентрировались вокруг высоты Пингаррон. Высота несколько раз переходила из рук в руки. Бои стоили обеим сторонам многих жертв: счет потерям убитыми и ранеными шел на тысячи. В конце концов, республиканцы, не видя возможности взять высоту, прекратили атаки. Авиация снова не летала - в советских документах отмечены только два разведывательных вылета летчиков «москас».

23 февраля немцы потеряли свой первый «Юнкере» Ju 86D в Испании. По западным данным он был подбит (по другой версии - «сдал» один из дизелей) и в районе Андуха сел на вынужденную. В завязавшейся перестрелке республиканцы убили трех немцев, а одного пленили (по нашим документам - двоих).

Бои за Пинаррон настолько обессилили обе стороны, что ни одна из них уже не была способна к ведению новых наступательных действий. Формально днем окончания битвы считается 28 февраля, но фактически боевые действия окончились четырьмя днями ранее.

После битвы на Хараме Франко был вынужден отказаться от планов взятия Мадрида только своими силами. Он заявил, что теперь может рассчитывать только на войска интервентов.

По поводу роли авиации в этой битве хорошо выразился тогдашний начальник штаба обороны Мадрида майор Висенте Рохо: «Авиация тесно взаимодействовала с пехотой и в некоторых моментах играла ключевую роль. В тяжелых боях, при количественном превосходстве противника, летчикам помогали отвага, беспримерное мужество и самопожертвование. Конечно, они отлично понимали, какое значение имели эти бои. Однажды нашим истребителям удалось пять раз в течение дня предотвратить бомбардировку наших окопов. На Хараме авиация днем и ночью прикрывала нашу пехоту. Наши солдаты были свидетелями многочисленных воздушных боев; в некоторых из них участвовало более 100 самолетов (впервые в истории авиации шли воздушные бои такого масштаба). Мужество, с которым наши летчики бросались в атаку и сбивали самолеты противника, вызывало у пехотинцев дух боевого соперничества. Боевые действия наших летчиков перекрывали все нормы: нередко они выполняли по семь вылетов в течение дня, каждый раз при этом вступая в бой. Это требовало от летчиков мобилизации всех сил».

Александр Дашьян

Крейсер «Хокинс» вскоре после вступления в строй. В начале 1920-х он и однотипные ему крейсера заслуженно считались сильнейшими в мире

Крейсера типа «Хокинс», известные в первую очередь тем, что стали прородителями целого класса так называемых «вашингтонских» крейсеров, в самой Великобритании не считались особо удачными - в первую очередь из-за вынужденного размещения тяжелых 190-мм орудий в палубных установках. Неудивительно, что практически сразу после вступления кораблей в строй в Адмиралтействе приступили к работам над проектом модернизации их вооружения на размещенное в башенных установках. Хотя такой проект в итоге и был создан, от его реализации по ряду причин отказались (не в последнюю очередь из-за высокой стоимости). Тем интереснее факт, что в начале 1920-х гг. башенные «Хокинсы» все же имели шанс появиться, причем произойти это могло не в Метрополии, а в доминионе - Австралии.

Однотипный с «Хокинсом» крейсер «Райли» в Ванкувере