Павел Супруненко - Я познаю мир. Горы

Но при всем чувстве юмора среди альпийских ослепительных снегов Марк Твен счел нужным обратить внимание и на опасность трещин. Лучше их обойти подальше, отнестись к ним посерьезнее. Иначе, попав в них, человек, даже не разбившись, неизбежно окоченеет в бездонной могиле – в «ледяных челюстях смерти». Как говорится, береженого Бог бережет. Восторг перед красотой льда и снега вызывал нередко эйфорию. И располагал к шуткам. Хотя они иногда и несли в себе грустноватый оттенок в связи с таящейся в ледниках угрозой.

По этому поводу можно привести один любопытный эпизод из жизни великого природолюба Ж.–Ж. Руссо. Однажды он прогуливался на берегу пруда. Своему спутнику он чистосердечно признался, что иногда жизнелюбие его не выдерживало испытаний. «Вот здесь я не менее двадцати раз собирался броситься в воду, чтобы уйти от той жалкой действительности, с которой сталкивала меня судьба». Спутник спросил: «И что же вас удерживало?» Руссо ответил: «Я пробовал воду рукою, и мне всегда казалось, что она слишком холодна...»

Что же, действительно, природа не так коварна, как это иногда может показаться. Она умеет и предупреждать.

Старая традиция сохранения чувства юмора в самых неуютных, дискомфортных условиях жива по сей день.

Каким–то языческим, первобытным восхищением поражают тургеневские стихи в прозе, обычно спокойные и уравновешенные, проникнутые мягким лиризмом, когда речь идет о среднерусской природе. Здесь же перед цепью прекрасных гор он не сдержал себя и что было силы воскликнул:

«Воскрес Великий Пан!» По всему широкому полукружью зеленых гор прокатился дружный хохот, поднялся радостный говор и плеск... Нимфы и вакханки бежали с высоты на равнину... Потом, как и положено виденьям, они исчезали. Но как мне было жаль исчезнувших богинь!»

На эти восторженные строчки Ивана Сергеевича, очевидно, вдохновили воспоминания об Альпах. Вершины произвели такое незабываемое впечатление, что он посвятил им свой примечательный «Разговор».

«...Две громады, два великана вздымаются по обеим сторонам небосклона...

– Что скажешь нового? Тебе видней. Что там внизу?

Проходит несколько тысяч лет: одна минута...

– Там внизу все то же: пестро, мелко. Воды синеют; чернеют леса; сереют груды скученных камней. Около них все еще копошатся козявки, знаешь, те двуножки, что еще ни разу не могли осквернить ни тебя, ни меня.

– Люди?

– Да, люди.

Проходят тысячи лет: одна минута.

– Ну – а теперь?

– Как будто меньше видать козявок... Яснее стало внизу; сузились воды; поредели леса.

Прошли еще тысячи лет: одна минута.

– ...Теперь хорошо... опрятно стало везде, бело совсем, куда ни глянь... Везде наш снег, ровный снег и лед. Застыло все. Хорошо теперь, спокойно.

...Спят громадные горы, спит зеленое светлое небо над навсегда замолкшей землей».

Диалог, конечно, не веселый, и перспектива не радостная. Разве что остается утешение, что она бесконечно отдаленная.

Еще нагляднее, очевидно, передает течение Времени одна из мудрых восточных притч. Где–то на краю земли стоит алмазная гора. К ней один раз в тысячелетие прилетает орел точить свой клюв. Пройдет бездна Времени до тех пор, пока он сточит эту гору до основания. Но вся эта бездна, все бесконечные тысячелетия – не более чем мгновение в сравнении с Вечностью,

Погоня за доходами, издержки рекламы, завлекательность не обошли, понятно, и туризм, и альпинизм. Дело доходит до смехотворных ситуаций. В Швейцарии известна вершина Флечхорн. Не рекордно высокая, но и не малая – 4001 м. И вот в начале 50–х годов по причине эрозии или в связи с более точными измерениями высота ее снизилась до 3998 м. Потеря четырехтысячника больше всего взволновала жителей города Зас–Грунд у подножия Флечхорна. Уменьшилось количество альпинистов, ранее устремлявшихся на престижное покорение четырехтысячника. Меньше стало останавливаться туристов в гостиницах.

То ли по своей сообразительности, то ли по совету со стороны мэр городка нашел необычный выход из осложнившейся ситуации. Он предложил ни много ни мало нарастить гору... Были сделаны расчеты геодезистов и инженеров. Оказалось, для того чтобы вернуть вершине потерянные три метра, необходимо всего около 60 кубометров камня. Конечно, обтесанные, подготовленные глыбы доставить на такую высоту непросто. Ну а там уже не так трудно соединить, скрепить их между собой. На искусственной макушке восстановился снежный покров, она обрела, можно сказать, естественный вид. Чего не сделаешь ради доходов.