Станислав Зигуненко - Я познаю мир. Оружие

Впрочем, и на самом Сигурде была "золотая кольчуга, все его оружие было отделано золотом и украшено изображением дракона. Так, чтобы каждый мог видеть, что это за человек, если только слышал о том, как Сигурд убил дракона по имени Фафнир".

Обычай окрашивать снаряжение воина в различные цвета затем привел к появлению фамильных геральдических цветов.

Сами же кольчуги, поначалу очень короткие, прикрывающие только плечи и грудь, затем удлинились настолько, чтобы обеспечить защиту тех частей тела, которые в противном случае трудно было бы прикрыть (например, бедер). Кто видел фильм об Александре Невском и битве на Чудском озере, наверняка запомнил старого воина, который жалуется, что кольчужка его коротковата, поскольку досталась ему от предков, с давних времен.

По–прежнему большое внимание обращали воины и на шлемы. Это был совершенно необходимый предмет боевого снаряжения. Причем их все чаще стали снабжать забралами – специальными масками, прикрывавшими лицо от ударов противника.

Кроме боевых шлемов и щитов существовали и парадные, богато изукрашенные, сверкавшие позолотой и драгоценными камнями. Причем постепенно в каждой стране стали отдавать предпочтение шлемам той или иной конфигурации. В частности, воины германских племен предпочитали шлемы с рогами. А вот на Руси большее предпочтение отдавали островерхим шлемам, иногда украшаемым султаном из перьев.

Шлем с забралом и щит

Как правило, шлем имел специальную систему крепления на голове. Он не просто надевался, как шапка, а имел внутреннюю систему ремней подобно современной каске, чтобы не прилегал к голове вплотную. Только так можно было обеспечить эффективную защиту.

Некоторые воины также носили поножи – специальные латы, или мини–кольчуги, прикрывавшие ноги, а также боевые перчатки (или по крайней мере одну кольчужную перчатку на той руке, что держала меч).

Обычаи той эпохи довольно точно и весело описал Марк Твен в юмористическом романе "Янки при дворе короля Артура". Там показано, насколько часто рыцари, пытаясь соблюсти некие обычаи, попадают в нелепые положения.

Однако даже великий сатирик вынужден был признать, что по крайней мере два обычая рыцарей достойны уважения и подражания. Во–первых, образцовый рыцарь всегда, при любых обстоятельствах не должен впадать в уныние, по возможности быть веселым. Во–вторых, совершая свои подвиги, он обычно посвящал их некой даме сердца.

Правда, и тут не обходилось без перегибов. Вспомните хотя бы Дон Кихота, рыцаря Печального образа, описанного Сервантесом. Его излишняя серьезность привела к тому, что бедняга был вынужден сражаться даже с ветряными мельницами. А его обожание некой дамы вызвало усмешку даже у нее самой...

Впрочем, на самом деле многих рыцарей в первую очередь занимали совсем другие проблемы. "Эти воины, – сказано в одной исторической хронике, – больше думали о хорошем ударе копьем и добром боевом коне, чем о прекрасных дамах".

И это тоже понятно. Ведь рыцарь мог и не вернуться из очередного странствия к своей даме, дабы рассказать ей пару веселых историй.

В старину споры очень часто решались силой: кто победил в бою, тот и прав. Однако даже самые кровожадные предводители войск понимали: если без конца бросать свою дружину, когорту или даже ватагу в бой, то в конце концов от нее ничего не останется.

И тогда стали прибегать к своеобразной хитрости. Перед решающим сражением с каждой стороны выдвигали по одному бойцу для поединка с уговором: чей ставленник победит, тому присуждается и общая победа, достающаяся таким образом малой кровью.

Правда, на практике такой уговор соблюдался далеко не всегда. Но все равно: наблюдение за поединком для воинов обеих сторон имело немалое значение. Те, чей выдвиженец победил, заметно приободрялись духом, что в схватке имело немаловажное значение.

Рыцарский поединок

Конечно, для таких поединков каждая сторона старалась выдвинуть наиболее мощного и умелого воина. И случай, когда библейский пастух Давид победил гиганта Голиафа, скорее исключение, подтверждающее общее правило: надо выдвигать воина умелого. Голиаф, согласно современным исследованиям, был хотя и громаден, но неуклюж, да к тому же довольно плохо видел. Вот Давид и поразил его с дальней дистанции – обычным камнем из пращи.