Геннадий Прашкевич - Самые знаменитые поэты России

Сироту взяла к себе соседка, но однажды в доме пропали карточки на хлеб и, обвиненный в краже, мальчишка убежал в лес. Жил там неделю, потом был пойман и отправлен в детдом под Вологду. Из детдома пешком ушел в город к сестре, тогда упорного беглеца отправили в Никольский детдом, расположенный в совсем глубинном Тотемском районе. Генриетта Михайловна Шамахова, первая жена поэта, позже вспоминала: «Родилась здесь, в Николе, окончила семилетку. Работала на почте, на маслозаводе. Когда познакомилась с Рубцовым, заведовала клубом. Пьесы ставили, в хоре пели. Весело жили. Приходил и Николай в кино, в бильярд поиграть. Я знала его давно. По детдому. Матери моей, повару в интернате, подвели порчу пяти тонн картошки, ну ее и посадили на пять лет в тюрьму. А меня определили в детдом, в младшую группу. Рубцов был в старшей. Учился он хорошо. Выступали вместе в самодеятельности, в Тотьму на олимпиаду ездили. Я показывала акробатический номер, а Коля играл на гармошке. Когда окончила семь классов, мы все провожали его в Ригу, в морское училище, но он по каким-то причинам не попал туда, вернулся домой. Учился потом в лесном техникуме в Тотьме… С тех пор мы не виделись одиннадцать лет. Была у нас вечеринка, кого-то в армию провожали. Смотрю, заходит кто-то. Говорят – Рубцов. Мы как бы заново познакомились. Останавливался он в тот раз у старого школьного учителя Ивана Дмитриевича Аносова. Играли вместе в волейбол. Началась дружба. Вскоре я укатила в Ленинград, подружка сманила – работала там почтальоном. Коля приезжал на мой день рождения. Потом опять жили в деревне. В 1963 году тут родилась дочь Лена. Жилось трудно – характер у него был неровный. Да и материально туго было. Печатали мало. Даже в районной газете. „Боятся меня печатать!“ – говорил он. Как-то (я же заведовала клубом) попросила написать сатирические частушки. Наотрез отказался: „Не могу“. Когда играл на гармошке и пел свою песню „Я уеду из этой деревни“, то все, кто слушал – и женщины, и мужчины, – плакали. И он действительно уехал… Осенью 1970 года я была на семинаре в Тотьме. Выхожу из ДК, смотрю Рубцов. Спросила, откуда явился. А он ответил, что пришел узнать, когда мы с Леной к нему приедем. Жил он в Вологде. „Лена в школу пошла, – отвечаю, – может, весной“. – „А я, может, и не доживу до весны“, – говорит. Ну, ладно. Пошла к его другу, Василию Николаевичу Баранову, он в газете работал. Вечеринка не получилась. Утром на пристани смотрю – снова он, передал гостинец Лене. Сказал: „хочу с тобой поехать“. Спустились в каюту. Он немного выпил, уснул. А я сошла на пристани в Николе. Так мы безмолвно и расстались – то была наша последняя встреча…»

«В горнице моей светло, это от ночной звезды. Матушка возьмет ведро, молча принесет воды… Красные цветы мои в садике завяли все. Лодка на речной мели скоро догниет совсем… Дремлет на стене моей ивы кружевная тень, завтра у меня под ней будет хлопотливый день… Буду поливать цветы, думать о своей судьбе. Буду до ночной звезды лодку мастерить себе…»

В 1965 году вышла первая книга Рубцова – «Лирика», в 1967 году вторая – «Звезда полей». «Два декабрьских дня пишущая вологодская братия гуляла напропалую. Угощал друзей, знакомых и просто ценителей поэзии Николай Михайлович Рубцов, – вспоминал позже журналист В. Федотов. – „Откуда деньги-то, Михалыч?“ – спросил я его при случайной встрече в центре города. Ведь уже тогда получила широкую известность его искренняя „Элегия“: «Стукнул по карману – не звенит. Стукнул по другому – не слыхать». – «А влез в долги под гонорар из вашей „Правды“. – „Большой вы поэт, но человек, извините, наивный. Сколько в подборке строк? Я считал: 96. Значит, больше сотни не получите“. – „Не смеши! По рублю за строчку платят даже в областном „Красном Севере“. – „Знаю. Но и „Правда“ такая же бедная, только в союзном масштабе. Весь доход идет Управлению делами ЦК КПССС“. – „Не верю!“ – вмешался в разговор, уже не помню, кто-то из писателей. – Поспорили. Я тут же дал телеграмму в адрес бухгалтерии издательства: „Прошу срочно перечислить гонорар Н. М. Рубцову за стихи „Детство“ и „Шумит Катунь“, напечатанные 8 декабря нынешнего, 1967 года на третьей полосе…“ – Увы, спор я выиграл, не получив, правда, от этого никакого удовлетворения. Удивительно, что и Николай Михайлович не очень огорчился. Эйфория не проходила: ведь напечататься тогда в „Правде“ – значило получить пропуск во многие издания. Да и признание местных властей…“ Видимо, последнее-то и привлекало Рубцова, ведь в Вологде он жил неустроенно, не имел нормального угла. Сохранилось письмо, написанное им В. И. Другову, в то время секретарю по идеологии Вологодского обкома КПСС.