Ирина Царева - Непознанное, отвергнутое или сокрытое

Бедствие – химическое отравление (промышленное).

Число погибших – 300 человек».

300 человек – рекорд не из рядовых. По нашей просьбе новосибирский журналист Олег Хрипунов занялся выяснением подробностей этого факта.

Через несколько дней он позвонил в полной растерянности: «Мы провели настоящее расследование. Не просто сделали запрос в официальные инстанции, а переговорили со многими работниками местных химических предприятий. И никто и слыхом не слыхивал об этом ЧП!..»

Любой здравомыслящий человек сделал бы в этой ситуации единственно правильный вывод: Гиннесс ошибся! Ведь гибель трех сотен человек просто не могла бы остаться незамеченной. Но это в любой другой стране, а не в СССР. Мы же знаем, как советские военные ведомства умели прятать свои промахи.

Сейчас, когда со скрипом чуть приоткрылись двери в архивы, стало очевидно, что облеченные властью лица умудрялись скрывать от глаз общественности куда большие жертвы… А нежелание работников новосибирской химической промышленности рассказывать о необычном «рекорде» можно понять.

«Разглашение государственной тайны» – вот та печать, которая закрыла им рты. Никому не хотелось повторить судьбу доктора химических наук Вила Мирзаянова, попытавшегося предупредить людей о фактах тайного захоронения отходов производства химического оружия и попавшего под следствие за разглашение государственной тайны.

Именно здесь, на стыке двух проблем – повышенной «секретности» и обилия в России закрытых химических производств, – и следует, видимо, искать ответы на многие больные вопросы.

С зарождением в России свободы слова первой «закрытой зоной», куда совершила прорыв армия журналистов, стала экология. В ужас приводило каждое новое сообщение:

В 84 городах России с общим населением в 50 миллионов человек загрязнение атмосферы превышает допустимый уровень в десять раз!..

Доля здоровых детей к концу обучения в школе не превышает 20—25 процентов!..

Казалось, что шквал разоблачительных статей непременно улучшит ситуацию. Однако ничего подобного не произошло. И постепенно общественный интерес к такого рода сообщениям угас.

Сегодня наш народ напоминает человека, который, сорвавшись с крыши небоскреба, пережив первый шок, в полете рассуждает: «Все оказалось не так уж страшно…»

Между тем «падать» нам осталось недолго. Об этом неопровержимо свидетельствуют постоянно множащиеся факты загадочных эпидемий при полной беспомощности специалистов, пытающихся найти причины поражения людей.

В поисках ответа и состоялась наша встреча с Олегом Шамовым, заместителем начальника федерального Управления медико-биологических и экстремальных проблем при Минздраве России.

Когда-то это было закрытое учреждение, именуемое Третьим Главным управлением Минздрава. Его обязанности – надзор за урановыми рудниками, предприятиями атомной энергетики, строительством и ремонтом атомных кораблей и подлодок, мирными ядерными взрывами, ракетостроением, уничтожением химического оружия.

Мы надеялись, что в рассекреченных документах этого ведомства найдутся ответы на загадки странных эпидемий.

Беседа длилась около двух часов. Олег Иванович рассказал немало интересного, но по нашей проблеме он так ничего и не смог разъяснить.

Продолжая наше расследование, мы связались с местными журналистами в регионах и попросили навести справки, не изменилась ли у них ситуация. Ответы поступили неутешительные.

Юрий Петров (Краснодар):

«…Помните массовое отравление грибами летом 1991 года? Тогда в нашем крае пострадало свыше 300 человек, около 40 погибло. В токсикологической лаборатории краевого центра Госсанэпидемнадзора были осуществлены опыты на грызунах. Им вводили вытяжку из подозрительных грибов. Все подопечные остались живы и здоровы. В Кубанском университете делали более тонкий анализ грибов – на спектральном уровне. Результаты тоже отрицательные».

А завотделом гигиены питания краевого Центра санэпидемнадзора П. Николаевич делает вывод:

«Ни пестицидов, ни других токсических остатков или продуктов радиоактивного распада не обнаружено. Все сходится к тому, что люди отравились бледной поганкой, не умея отличить ее от других грибов».

Надо заметить, что в это объяснение слабо верится. Неужели все грибники одновременно «ослепли», потеряли «профессиональную бдительность» и не смогли отличить съедобный гриб от несъедобного? Почему эта «слепота» поразила людей в строго определенном районе? Снова вопросы без ответов…