Петр Люкимсон - Еврейская диетология, или Расшифрованный кашрут

Р. Пинхас Бен-Яир утверждает, что до того момента, как Ева отведала плодов от Древа Познания Добра и Зла, оно вообще никак не называлось – и Ева в разговоре со Змеем называет его просто «деревом посредине сада». Древом Познания оно становится позже, когда, отведав его плодов, люди оказались в измененном мире, где два этих начала находятся в постоянном противоборстве друг с другом.

Однако для религиозного еврея вопрос о том, что представляло собой Древо Познания Добра и Зла, в сущности, не имеет значения. В самой истории грехопадения праотцов человечества для него, прежде всего, заключены основные принципы кашрута и первое более-менее рациональное объяснение того, почему этих принципов стоит придерживаться.

Разрешая человеку есть от всех деревьев сада, кроме одного, пишут выдающиеся комментаторы Торы, Всевышний отнюдь не ставил ему запрета ради запрета. Более того – если бы Адам и Ева подождали немного, то этот запрет был бы снят.

Нет, все дело как раз и заключается в том, что единственный данный Богом запрет призван был помочь человеку осознать, что Он может и должен подняться над своей животной природой.

Три инстинкта, три основные страсти, считали еврейские мудрецы, изначально присущи человеку как «общественному животному»: страсть к удовлетворению голода и получению удовольствия от еды, страсть к сексуальному наслаждению и страсть к накоплению, к материальному благополучию. Да, все эти три инстинкта естественны, и нет ничего плохого в том, что человек получит удовольствие от вкусной еды, соития с любимой женщиной, комфорта и уверенности в завтрашнем дне. Но именно в умении вводить эти инстинкты в определенные рамки, управлять ими, а не подчиняться им, и заключается принципиальное отличие человека от животного.

И именно для того, чтобы не допустить скатывания человека до животного состояния, более того – помочь ему подняться на новые духовные ступени, Бог и ввел общие для всего человечества законы, налагающие определенные запреты как в области питания (о них речь пойдет чуть ниже), так и в области сексуальных (например, запрет на гомосексуализм и совокупление с близкими родственниками) и экономических взаимоотношений между людьми.

И потому драматический диалог Евы со Змеем, приведший к нарушению первого и единственного запрета Творца, представляется многим комментаторам, прежде всего, диалогом между духовной и животной природой человека:

«Змей же был хитрее всех земных животных, созданных Господом Богом. И сказал он женщине: „Хотя и сказал Бог: не ешьте плодов от всех деревьев сада…“ И ответила женщина Змею: „Плоды всех деревьев сада мы едим: но о плодах дерева, что посередине сада сказал Бог: „Не ешьте его плодов и не прикасайтесь к нему – вдруг умрете!“ И сказал Змей женщине: „Умереть вы не умрете. Ведь знает Бог, что в день, когда вы вкусите плодов его, раскроются ваши глаза, и вы станете подобными самому Богу – знающими Добро и Зло“. И увидела женщина, что плоды этого дерева превосходны для пищи, и вожделенно оно для глаз, и что прельстительно это дерево для ума; и взяла она плодов его и поела, и дала их также мужу своему, который с нею, и он тоже поел. И раскрылись глаза у обоих, и осознали они свою наготу…“ (Бытие, 3:1–7).

В сущности, в этом отрывке собраны все доводы, все аргументы тех неевреев и евреев, которые убеждены, что соблюдение принципов кашрута, следование каким-либо диетарным ограничениям исключительно по религиозным или нравственным соображениям не имеют смысла.

Обратим внимание на то, что вначале Творец говорит людям: «От всякого плода дерева в саду можешь есть, но от Дерева Познания Добра и Зла – не ешь от него…»

Сфера разрешенного, как видимо, огромна – она охватывает весь сад, то есть весь существующий мир. Сфера запрета же крайне мала – только одно дерево. Но Змей как истинный провокатор говорит: «Верно ли, что сказал Бог: не ешьте плодов со всех деревьев сада?!» Таким образом, он намеренно неимоверно расширяет сферу запрета, преувеличивает его строгость, включает в него и разрешенное. И в результате возникает ощущение, что соблюсти запрет на вкушение определенного вида пищи выше человеческих сил и всякая борьба противостоять соблазну заранее обречена на провал. Более того – сама фраза: «Верно ли, что сказал Бог…?» – построена так, что ее можно понять следующим образом: «Даже если и сказал Бог, то что с этого? Почему ты должна Его слушаться?! Разве ты не свободна в своем выборе?!»