Кирилл Королев - Античная мифология. Энциклопедия

Несомненным восточным влиянием объясняется и обожествление римских императоров. Первым римлянином, претендовавшим на божественное происхождение, был государственный деятель и полководец Сципион Африканский. Известно, что Цезарь, Сулла, Антоний утверждали, что им покровительствует божество. Императорский культ начался с обожествления Цезаря и Октавиана Августа. С распространением в Риме восточных солярных культов императоры стали отождествлять себя с богами солнца. С распространением христианства императорский культ постепенно прекратил свое существование, но сохранились сведения о его бытовании уже после официального принятия Римской империей христианства — при императорах Константине I и Феодосии. В труде греческого историка III в. н. э. Геродиана приводится описание обряда обожествления: «У римлян существует обычай торжественного причисления императоров к сонму богов. Обряд этот называется у них апофеозом. Это — праздник, соединенный с трауром. Тело усопшего погребают с большой торжественностью согласно людскому обычаю. Делают из воска изображение покойника, по возможности похожее на него, и кладут его при входе во дворец на высоком ложе из слоновой кости, подложив золотую подстилку. Изображение делается бледное, как будто почивший еще болен. Днем, с правой стороны ложа располагаются сенаторы в траурной одежде; с левой стороны — благородные женщины и девушки, одетые в простые белые платья, без всяких золотых украшений. Все это делается в течение семи дней. Входят врачи и, приближаясь каждый раз к ложу, долго всматриваются в больного и заявляют каждый раз, что ему хуже. Наконец, заявляют, что он умер. Тогда знатнейшие из всаднического сословия и молодые сенаторы, подняв ложе, несут его по Священной дороге на старый форум. По обе стороны ложа сооружают помосты, на которых располагаются с одной стороны знатные юноши, а с другой — девушки, и поют поочередно гимны и хвалебные песнопения в честь умершего. После этого относят ложе за город на Марсово поле. Посреди площади сооружают четырехугольный павильон; внутри его наполняют горючими веществами, а снаружи украшают золотыми тканями, слоновой костью, картинами. Над этим павильоном сооружают другой, похожий на первый по устройству и по украшениям, но поменьше размером и с открытыми дверями. Над вторым сооружают третий, потом четвертый, еще меньшего размера, и ряд других — все меньшей величины. Сооружение это очень напоминает по виду башни, устраиваемые у входа в гавань и называющиеся маяками. Во второй павильон помещают ложе и обкладывают его кругом пахучими травами, всевозможными плодами, так как нет ни одного племени, ни одного города, ни одного частного лица, сколько-нибудь выдающегося, которые не прислали бы с удовольствием эти последние дары в честь государя. Когда все помещение заполнится ароматическими веществами, около него начинается конское ристание. Вся конница, соблюдая известный ритм, скачет в определенном порядке взад и вперед; соблюдая такой же порядок, за нею движутся колесницы, с парадно одетыми возницами, везя изображения славных императоров и полководцев римских. По окончании всего этого, преемник усопшего императора подносит к павильону факел, остальные в разных местах тоже поджигают. Все быстро охватывается пламенем. Тогда с последнего, самого маленького павильона пускают орла, который поднимается ввысь посреди дыма и пламени, унося в небеса душу императора (таково поверие народа). И с этих пор усопшего считают в сонме богов».

Эсхил. «Плакальщицы». — Здесь и далее цитаты из Эсхила в переводе Вяч. Иванова.

В разговоре с Эринниями Орест недоумевает: почему богини мести преследовали его, но обошли своим суровым вниманием Клитемнестру — убийцу Агамемнона? Он получает обескураживающий ответ:

Город и вообще любое человеческое поселение являются для населяющих его людей средоточием окружающего пространства; привязывая людей к конкретной местности, со всеми ее природными и социальными характеристиками, они как бы фиксируют ландшафт. В этом смысле показательна градостроительная деятельность Александра Великого: по Плутарху, он основал в завоеванных землях семьдесят городов. Все эти города являлись своего рода стержнями, на которые «нанизывались» окрестные земли, и формировали административное (а впоследствии и культурное) поле Македонской империи.