Александр Кучинский: Преступники и преступления. Законы преступного мира. Паханы, авторитеты, воры в законе

Тем не менее, поступали агентурные сообщения, где Захарову отводилась роль лидера банды, которая обложила данью ряд частных фирм Москвы и Подмосковья, торгует оружием и наркотиками, отстреливает конкурентов. Полагали, что его братва похищала коммерсантов и пытала их, требуя за свободу крупные суммы. Однако дальше оперативной информации дело не двинулось. Все девять лет за Цирулем шла «наружка», прослушивались телефонные разговоры, вербовались лица из окружения вора, но усилия спецслужб оказались напрасными.

В середине декабря РУОП решил лично наведаться в тихую обитель Паши Цируля, где якобы должны собраться главари уголовных формирований, а попросту, планировался сходняк. По команде бойцы спецназа со всех сторон дружно перемахнули бетонный забор и подступили к дому. Дальнейшие события получили такой резонанс, что породили множество слухов и домыслов. На свет родилась версия, что штурмовой бригаде приказали стрелять на поражение при малейшем сопротивлении. Таким образом, спецслужбы намеревались физически устранить вора в законе.

В момент ареста Цируль не сопротивлялся. Он лежал под капельницей и принимал через вшитую в шею трубку какое-то лекарство: врачи обнаружили у Захарова злокачественную опухоль легкого. Процесс ареста и обыска истолковывался далеко не однозначно, и его интерпретация зависела от источника информации. Роза Захарова, жена Паши, вспоминала о событиях того вечера так:

«После того, как поставила мужу капельницу, я спустилась на первый этаж дома. Мы сидели там впятером: я, двадцатилетняя дочь Павла, моя подруга и двое наших детей — ее дочь и мой сын. Когда раздался звон разбитых окон, я подскочила к двери. В ответ на мой крик мне сказали, чтобы я открывала двери поскорей — пришла милиция. Уже открыв дверь, я услышала автоматную пальбу — стрельнули в воздух, поверх моей головы. Дальше все было, как в страшном сне: нас положили на пол, в дом ворвалось множество людей в масках и двое в штатском. Они кричали, стреляли, били посуду, мебель и разбежались по комнатам. Нас заперли в одну комнату. Я слышала крик мужа: „За что убиваете, гады?“ Но в тот момент, когда я попыталась подняться, милиционер наступил мне ногой на шею и сказал, чтобы я лежала спокойно. Примерно через два с половиной часа мужчина в штатском привел меня в другую комнату и, выдвинув буфетный ящик, достал оттуда обойму с патронами.

Капитан Ракогон, как он позже назвался, заявил мне, что мужа они не нашли. Через три дня я узнала, что мой муж задержан сотрудниками РУОПа и находится в следственном изоляторе на Петровке».

Захарова привезли в один из кабинетов ГУВД и там обыскали. В подкладке утепленного плаща был найден пистолет «ТТ». Увидев оружие, Цируль сразу же заявил о коварном подлоге. Его поместили в изолятор временного содержания и спустя два дня предъявили обвинение по статье 218, части 1-й — незаконное хранение огнестрельного оружия.

При первой же встрече со своим адвокатом Цируль сообщил: «Меня сильно били» и даже указал на своего обидчика — офицера РУОПа, который находился в кабинете. Арестованный едва стоял на ногах, а на его лице действительно красовались следы побоев. Адвокат Московского юридического центра Игорь Мюллер направил прокурору Москворецкого района ходатайство, где писал:

«Свою вину Захаров не признал, полностью отрицает, более того, в допросе показал, что после задержания у себя на квартире был вывезен сотрудниками РУОПа из дома в одном легком белье, скован наручниками, сильно избит».

Районный прокурор разрешил освободить Захарова под залог, но следователь и РУОПовцы все же отвоевали право держать вора в законе под тюремным замком. На очередное свидание со своим защитником Цируль не пришел. В талоне вызова стояла пометка начальника ИВС: «Гр. Захаров В. П. не доставлен на беседу к адвокату 20.12.94 г., так как заявил, что не сможет самостоятельно передвигаться в связи с отказом ног».

За освобождение Паши Захарова из-под стражи развернулась серьезнейшая борьба. Милиция принимала «отказ ног» за обычное притворство, адвокаты же доказывали тяжкий недуг. В ход шли справки и постановления, доказывающие правоту обеих сторон. Мытищинский горсобес удостоверяет инвалидность Паши Цируля, но Бюро судебно-медицинской экспертизы департамента здравоохранения Москвы опровергает это заключение.

Подследственного помещают в стражный корпус горбольницы № 20. Врачи больницы, обследовав пациента, выдают адвокату справку под номером 9955. Их диагноз, подписанный заведующим 2-го хирургического отделения Александром Цесаниди, мог напугать кого угодно: