Владимир Малов - Я познаю мир. Рыцари

Так в романе сын Парцифаля Лоэнгрин послан Граалем на защиту Эльзы, герцогини Брабантской притесняемой непокорными вассалами. Лоэнгрин побеждает врагов Эльзы, но, желая узнать его имя и происхождение, она нарушает запрет Грааля, и поэтому рыцарь должен вернуться в свою страну...

Но все-таки чаще всего в рыцарских романах о Граале эта святыня была именно чашей, связанной с Христом. И на поиски ее, под пером многочисленных авторов-поэтов, устремлялись все новые рыцари Круглого стола, — и Ланселот, и Галахад, и Борс. Но лишь немногим из них удалось достичь цели и, увидев Грааль, обрести в своей душе и мыслях святость.

В XIII веке все эти поэтические романы, которые в истории литературы получили название «бретонского цикла», постепенно перекладываются на более удобоваримую прозу. Король Артур и его рыцари приобретают еще большую популярность среди читателей. Их подвиги обрастают все новыми подробностями, в них все детальнее описываются повседневный рыцарский быт и ратная жизнь доблестных воинов. Описания рыцарских добродетелей становятся назидательными.

В конце концов все это огромное количество сюжетов и версий, бродивших по средневековой Европе, было собрано и обработано в цикле из пяти романов, которые позже получили название «Вульгата» — популярное, всем доступное чтение.

Эти романы — «История Святого Грааля», «История Мерлина», «Книга о Ланселоте Озерном», «Поиск Святого Грааля» и «Смерть короля Артура» — объединялись уже не столько образом самого короля Артура, сколько образом самого доблестного и благородного из рыцарей — сэра Ланселота. Правда, присутствуют в них и все многочисленные персонажи, знакомые по всем прежним «артуровским» произведениям, а основным мотивом становятся именно поиски возвышенного, символом чего служит Святой Грааль.

Все эти мотивы вдохновили на создание примечательного произведения еще одного средневекового автора — англичанина Томаса Мэлори. Во второй половине XV века он написал роман «Смерть Артура». Для ее появления на свет, для нового возрождения давным-давно уже известной темы были свои веские причины.

К этому времени рыцарская культура уже уходила в прошлое, унося с собой и возвышенные рыцарские идеалы. Однако могло ли бесследно исчезнуть в сердцах людей восхищение мужеством, отвагой, доблестью, благородством? Разве уйдет когда-нибудь навсегда любовь, прекраснейшее из чувств, дарованное человеку?

Когда Мэлори задумывал свою книгу, в Англии шла жестокая междоусобная война за трон, которая вошла в историю под названием войны Алой и Белой Розы, символами соперничающих родов Ланкастеров и Йорков. В этой борьбе, длившейся долгие годы, пожалуй, уже и не вспоминали о рыцарском отношении к противнику, кодексе чести, великодушном и благородном поведении на поле боя. Обо всем этом и хотел напомнить своим современникам человек по имени Томас Мэлори, сам участник жестокой феодальной войны.

И вновь ожил перед читателями мир великодушного, благородного рыцарства с его подвигами во имя возвышенных идеалов и доброй славой отважных воинов. В образах короля Артура и его рыцарей Круглого стола собраны все идеальные черты рыцаря — огромная физическая сила, но вместе с тем учтивость, воспитанность, великодушное отношение к противнику — словом, все то, что сам Мэлори называл «вежеством». И, разумеется, отличает рыцарей Мэлори и особо благородное отношение к Прекрасным Дамам.

Нельзя не увидеть, что сам автор просто любуется своими героями, подвиги их вызывают у него восхищение; и поэтому другой наиболее частый эпитет в книге — это слово «дивный». «Дивно много народу полегло в схватке, — сообщает Мэлори читателю. — Дивно разрубил он рыцаря... дивно нанес он удар копьем...»

Однако вошел в книгу Томаса Мэлори составной частью и еще один великий сюжет рыцарской литературы — история любви Тристана и Изольды, прежде разрабатываемый многочисленными авторами совершенно независимо от «артуровского цикла».

Этот сюжет, также основанный на древних кельтских сказаниях, был настолько любим в Европе на протяжении трех веков, что имена Тристана и Изольды стали синонимами истинно любящих сердец. Нередко их давали в качестве личных имен, не смущаясь тем, что святых с такими именами Церковь не знает. Отдельные сцены из истории двух влюбленных множество раз воспроизводились на стенах в парадных залах замков и дворцов в виде фресок, на коврах, ларцах, кубках.