Владислав Карнацевич - 100 знаменитых харьковчан

К примеру, положительно отзываясь о какой-нибудь работе, он часто говорил: «А вы не такой уж…, и ваша работа не такое уж…, как я думал».

Ласло Тисса рассказывал, что, когда Померанчук и Ахиезер отдали свою рукопись машинистке, она воскликнула: «До чего же додумались!»

Считается, что Харьков был основан в 1654 году.

Статья о нем есть и в данной книге.

Изначально название курса было несколько иным, само слово «физикохимия» в названии появилось в 1865 году.

Впервые приглашение в Академию наук пришло Бекетову за несколько лет до этого, он, казалось бы, ухватился за такую возможность. Говорил, что это дело для него материальное, а не касающееся самолюбия, но в конце концов отказался, зная, что другой кандидат — Менделеев. Кстати, Дмитрия Ивановича тогда (и вообще никогда) не избрали членом Академии.

В 1917 году Василий почти целый год провел в Чернигове.

Кстати, именно Василий Михайлович первым повел разговор о необходимости переезда «Березиля» в Харьков.

С этой коллекцией в свое время была связана одна темная история. Ее однажды украли, а затем вернули, и утверждают, что ворам заплатила сама Галина Брежнева. Впрочем, Ирина Бугримова это категорически отрицала и говорила, что Брежневу к этой истории приплел «выдумщик» Рой Медведев.

Дом построен кооперативом «Слово», членами которого были писатели, художники, театральные деятели. Главой кооператива был избран Остап Вишня, проявивший в деле добывания средств и материалов большую находчивость.

Профессор М. Фабрикант вспоминал, что в 1900 году он проходил курс топографической анатомии в Вене у Делароза. Когда последний узнал, что Фабрикант из Харькова, то страшно удивился и спросил, зачем же было из столь развитого центра анатомии ехать в Австрию.

В источниках встречается и написание «Гельферих-Заде».

Этот завод был построен по Корсиковской улице, 13 (сейчас Московский проспект, 183) в 1896 году. Вот его-то рабочие были постоянными инициаторами и участниками всех харьковских «заварушек».

Позже — 2-я совбольница на Московском проспекте в районе ХЭМЗа.

А приглашали его и Метрополитен, и Ла-Скала, и Гранд-опера. Да и Большой театр принял бы с распростертыми объятиями. Но покидать Украину Борис Романович не хотел.

Приходилось читать, что общий тираж всех изданных в мире пластинок с записями Гмыри достигает миллиарда.

Звание подполковника она получила в начале войны, а в 1943 году стала полковником.

По поводу украинского языка Гулака-Артемовского существуют самые противоположные мнения. Некоторые специалисты считают, что этот писатель знал украинский «еще лучше, чем Квитка» и что именно Петр Петрович посоветовал своему прославленному коллеге писать на «малороссийском наречии». С другой стороны, пишут, что Квитка спорил с Гулаком-Артемовским, доказывал ему, что на украинском можно писать и глубокие, трогательные, умные произведения, а не только байки и стихи. Гулак, якобы, не верил в это.

Мордвиновский переулок (ныне это ул. Кравцова) — один из тех, что примыкал к улице Рымарской. Там, в частности, находится Планетарий.

До него был еще один муж — писатель. Его имени Людмила Марковна предпочитает не называть.

Эта картина, к сожалению, надолго оказалась на полке. А между тем, роль Марии Плещеевой специалисты называют одной из самых пронзительных в исполнении Гурченко.

Гурченко перевезла родителей в Москву как раз в этом, 1969, году.

Никита Михалков как-то сказал: «Она может за хорошую роль поджечь свой дом, сама принесет керосин, потом будет раскаяние, суд, но роль она сыграет».

Это далеко не единственный псевдоним писателя. Так, один из его псевдонимов — Е. Сарафанова.

Изначально роман назывался «Царский узник». Он был посвящен истории убийства свергнутого императора Ивана Антоновича. Цензура буквально в последний момент вырезала роман из уже набранного номера журнала «Вестник Европы». Спасла роман для читателя императрица, которая нашла его занимательным. Но название пришлось изменить.