Поль Вайнцвайг - Десять заповедей творческой личности

Решимость разорвать или сохранить свои отношения с кем-нибудь, оставаться самим собой на фоне всеобщего конформизма, быть оригинальным среди серости и посредственности; стремление порвать с прошлым, двигаться вперед, мечтать изменить мир — все это грани кристалла храбрости, в котором отражается каждый момент жизни творческой личности. Если вы стыдитесь того, что не можете набраться храбрости и лицом к лицу встретиться с тяжелым жизненным испытанием, вспомните слова Марка Твена: " Храбрость — это победа над страхом, а не отсутствие его. Глупо называть храбрецом того, кто не знает, что такое страх ". Не бывает настоящей храбрости без честного отношения к самому себе. Лишь повернувшись лицом к страху, можно ощутить в себе мужество.

Несколько лет назад на песчаном пляже одного из островов Малайзии разыгралась "международная" драма, действующими лицами которой, с одной стороны, была дюжина вооруженных винтовками и правительственным приказом солдат, а с другой — безоружная женщина. В качестве зрителей — сотни индокитайских беженцев, приплывших на своих допотопных, покореженных лодках, которые качались на волнах неподалеку от берега. Эта женщина была гречанкой, представительницей Комиссии ООН по правам беженцев. Солдаты имели четкий приказ: не давать беженцам сойти на берег. Никакого официального статуса в Малайзии гречанка не имела - сила и закон были против нее, но на ее стороне были справедливость, милосердие и, конечно, зажигательный греческий темперамент, который тоже нельзя сбрасывать со счетов. В ее звонком голосе звучала отвага, приумноженная уверенностью в собственной правоте. От спора, продолжавшегося несколько часов, зависела жизнь сотен людей, среди которых были женщины и дети. Казалось, заново была разыграна высокая греческая комедия "Лисистрата" с истинной гречанкой в главной роли. В конце концов солдаты уступили, лодки пристали к берегу, а беженцам разрешили остаться в стране.

...В лагере беженцев в Таиланде американский чиновник отбирал кандидатуры для переезда на жительство в Америку — через переводчика он объяснил трем детям, почему девятнадцатилетний юноша не может поехать с ними. С тупым бюрократическим упорством он твердил, что юноша не является членом их семьи - для буквы закона не имел никакого значения тот факт, что дети, потерявшие в море своих родителей, относились к девятнадцатилетнему парню, спасшему их, как к отцу. Детские просьбы разбивались о стену бюрократического равнодушия, казалось, нет никакой надежды... Но стоило появиться здесь той самой гречанке из Комиссии ООН, только что одержавшей победу над малайзийскими солдатами, как сила официоза иммиграционного чиновника США спасовала перед Силой Личности. И чиновник разрешил в виде исключения молодому человеку отправиться в Америку вместе с детьми.

Победа гречанки — прямой результат ее Силы Личности, облагороженной храбростью и, конечно, состраданием к бездомным людям, покинувшим истерзанную войной родину.

Храбрость без доброты может обернуться жестокостью. Доброта проистекает из сострадания, то есть из сочувствия к окружающим. Сострадание — второй ключ к самоконтролю. Сострадание к людям и всему живому раскрывает в нас огромный потенциал этого чувства, которое, если оно движимо храбростью, а не слащавой сентиментальностью (чувством поверхностным и фальшивым), в значительной мере укрепляет Силу Личности. Как только вы научитесь испытывать сострадание к другим, вас сразу перестанет терзать жалость к себе. Преодоление жалости к себе — важный шаг на пути обретения Силы Личности (эффективное средство от депрессии - помощь другим).

Есть огромная разница между снисходительной жалостью и состраданием. Такого рода жалости присущ взгляд сверху, она унижает, не принося никакой реальной помощи и избавления. Это хорошо понимал Бальзак: "Труднее всего человеку терпеть жалость, если он сам вызывает ее. Ненависть - возбудитель. Она заставляет жить, побуждает к мщению. Жалость же убивает, делает нас уязвимее" ("Шагреневая кожа"). Действительно, жалость может стать разящим оружием против агрессора. Однажды мой приятель, будучи в Италии, легко "победил" огромную — размером с маленькую лошадь - собаку, неаполитанского мастифа по кличке Тито; для этого он всего лишь несколько раз повторил со щемящей жалостью в голосе: "Бедный Тито... Бедный Тито..." Собака, готовая вначале разорвать моего приятеля на куски, легла вдруг на пол и принялась жалобно скулить.