Бхагван Раджниш - Медитация — состояние пробужденности. Экспериментальные духовные практики

Некий император построил дворец. Из соображений безопасности он сделал во дворце только одну дверь. Соседний император приехал на него посмотреть. Дворец ему очень понравился, и он сказал:

— Я тоже хотел бы построить подобный дворец. В нем очень безопасно. Ни один враг не сможет в него проникнуть.

Во дворце была только одна дверь, и были предприняты все меры безопасности.

Когда гость уезжал, император-хозяин устроил ему проводы, и собралась большая толпа. На прощание император сказал:

— Мне очень понравился ваш дворец. Я построю себе такой же.

Старик, который стоял рядом с ним, засмеялся. Император спросил:

— Почему ты смеешься?

Старик сказал:

— Если ты собираешься строить такой дворец, не сделай той ошибки, которую сделал он!

— Какой ошибки? — спросил император.

— Не делай ни одной двери. Заделай все двери. Тогда ты будешь в абсолютной безопасности, — ответил старик.

Император возразил:

— Тогда он станет могилой.

Старик сказал:

— Этот дворец также стал могилой. Любое полностью защищенное место, где есть только одна дверь и ниоткуда не угрожает опасность, становится могилой.

Вы думаете, что бесстрашие — это отсутствие страха; это ошибка. Бесстрашие — это не отсутствие страха. Бесстрашие в присутствии страха — это абсолютно иная вещь, которая случается внутри. Это не отсутствие страха. Бесстрашие — это тотальное присутствие страха и храбрость встретиться с ним. Но ваши жизни таковы, что это качество не развивается.

Вот что я вам скажу: молясь в храмах, вы не приблизитесь к божественному. Но когда приключения жизни и бесстрашие приглашают вас, когда опасности зовут вас, то, если вы откликнетесь, вы, несомненно, приблизитесь к божественному. В риске, в небезопасности центр, который скрыт внутри вас и который сейчас спит, пробуждается и становится бдительным. В риске, в небезопасности этот центр ощущает вызов — в такой ситуации пупочный центр может развиваться.

В прежние времена саньясины принимали эту небезопасность. Они покидали свой дом, но не потому, что дома было что-то дурное. Позднее глупые люди стали думать, что саньясины покидали дом потому, что там было что-то дурное, что они оставляли своих жен и детей потому, что те были для них бременем. Эта идея неверна. Саньясин просто хотел отбросить безопасность. Он хотел войти в состояние небезопасности, где не было ни поддержки, ни друзей, ни знакомых, ни одного человека, которого можно было бы назвать своим. Повсюду, где могли быть болезнь, смерть, опасности, нищета, он хотел войти в это состояние небезопасности. Поэтому тот, кто выбирал небезопасность, был саньясином.

Но позднее саньясины обеспечили для себя огромную безопасность, большую, чем у людей, живущих в обществе! Человек, живущий в обществе, должен зарабатывать себе на жизнь, а саньясин — нет: он находится даже в большей безопасности. Он просто получает все необходимое — одежду, жилье; ему не приходится обходиться без всего. Единственное отличие состоит в том, что ему даже не приходится это зарабатывать. С трудностью и небезопасностью зарабатывания денег также покончено. Кто-то другой устраивает это для него, кто-нибудь ухаживает за ним. Так саньясин становится подобен человеку, посаженному на привязь, и именно поэтому саньясин не может быть храбрым. Кажется, что саньясин — человек, не имеющий в этом мире никакой силы; он не может проявить даже немного храбрости.

Один саньясин говорит: «Я джайн», другой саньясин говорит: «Я индус», третий саньясин говорит: «Я мусульманин». Может ли саньясин быть индусом, джайном или мусульманином? Саньясин принадлежит ко всем. Но сказать: «Я принадлежу ко всем» — страшно, потому что эти слова могут означать, что такой саньясин не принадлежит ни к кому. Тогда те, кто дает ему пищу, кто строит для него жилище, могут перестать относиться к нему дружелюбно. Они скажут: «Ты не принадлежишь к нам. Ты принадлежишь ко всем, так что можешь идти ко всем. Мы позаботимся о тебе, только если ты монах-джайн», — или: «Мы позаботимся о тебе, только если ты монах-мусульманин. Мы — мусульмане, так что мы будем заботиться только о монахах-мусульманах». И монах скажет: «Я мусульманин», — или скажет: «Я индус». Это поиск безопасности. Это поиск нового дома: он покинул свой старый дом и теперь хочет иметь новый дом.

Поэтому сегодня ситуация такова, что те, кто умен, кто хочет иметь хороший дом, вообще не строят дом — они просто становятся саньясинами! Они говорят другим: «Вы неблагоразумны — вы строите свой собственный дом. Вы совершаете грехи и, может быть, отправитесь в ад!» И они заставляют этих людей строить для них дом, они живут в нем, они наслаждаются мыслями о том, что попадут на небеса, они зарабатывают добродетели и избегают любых жизненных затруднений. Таким образом саньясины обеспечивают свою собственную безопасность.