Лариса Ренар - Открывая новую себя. Твой путь к счастью, могуществу и любви

– Я не трутень. У меня творчество поперло. Представляешь, я даже нарисовала жрицу стихии Огня.

– Хотелось бы мне это увидеть! Что-то я не помню, чтобы ты умела рисовать, – засомневалась Алла.

– Приезжай – увидишь. Как Турция, пала под твоим натиском?

– Еще бы, укладывались штабелями. Рекомендую, очень способствует процессам омоложения. А то ты, как из Индии вернулась, превратилась в монашку.

– Я пока набираю энергию, чтобы привлечь достойного.

– А что, Фабиан уже вычеркнут из списка достойных?

– Я его пока и не включала. У меня к нему исключительно деловой интерес.

– Свежо предание, да верится с трудом… А как же страстный индийский махараджа?

– Пишет страстные эсэмэски и планирует поездку в Россию. Но я не уверена, что хочу его приезда.

– То есть его ты использовала исключительно в учебных целях?

– Алка, не будь такой циничной. Это был взаимовыгодный обмен – энергией и знаниями.

– Да, – протянула Алка, – не знаю, что получил он, но я бы не отказалась с кем-то поделиться энергией и знаниями, а взамен получить рубин.

– Алла, нельзя быть такой меркантильной.

– Иногда можно, особенно если это для блага ближних. У меня тут одноклассник нашелся. Представляешь, Савва стал тибетологом, зовет поехать в Непал в экспедицию к пещере Маратики. У него пожилая пара англичан хотела бы сделать тренинг к этой пещере в поисках практик долгой жизни. И ему срочно нужен переводчик. Ты же знаешь английский, езжай – посмотришь Непал, вдруг еще что-нибудь полезное узнаешь. Да и Савка – хороший парень, обормот, правда, был, но, может, изменился. Если ты готова, то я ему напишу, – выпалила Алла на одном дыхании.

– Алла, ты серьезно?

– Конечно, вот видишь, думаю о ближнем, а ты не дала мой адрес шведу. Я бы поехала в Швецию изучать тантрические практики, а так оттачивала мастерство с турками…

– Алка, я ему пошлю твою фотографию. У меня есть его электронный адрес, – торжественно пообещала я.

– Ловлю на слове. Пока не пошлешь, не дам твой адрес Савве, – пригрозила Алка.

– А что я буду делать в Непале?

– Сидеть в пещере и медитировать.

– Ты готова сидеть в пещере и медитировать? – первое, что спросил Камилль, вернувшись через два месяца. Когда раздался звонок, я сидела в гостиной и пыталась акварелью нарисовать жрицу стихии Огня. Вопрос Камилля меня огорошил.

– Зачем?

– Чтобы почувствовать соединение со стихией Земли. Во многих традициях существовали практики, связанные с проживанием стихии Земли и помогающие обрести изобилие, богатство, мудрость и спокойную уверенность. Иногда они были очень сложными и опасными, как, например, погребение заживо или закапывание в землю, но чаще всего – уединение в пещере на несколько дней.

– Спасибо, что выбрал пещеру, а не погребение заживо.

– К таким испытаниям ты еще не готова, это может быть опасно для тебя.

– Мне кажется, что после хождения по углям мне уже ничего не страшно.

– Судя по сверкающим глазкам, состояние Любовницы в тебе пробудилось.

– Оно никогда и не засыпало, просто раньше вся моя энергия была направлена на привлечение мужчин, а теперь на творчество.

– Да, судя по творческому беспорядку в твоем доме, это так. – Камилль окинул взглядом мою гостиную, заваленную начатыми картинами, исписанными листами, последствиями попыток декорировать пространство.

– Ты же сам сказал, чтобы я делала все, что приносит мне удовольствие, вот я и творила во всех областях.

– Сразу заметно. – Камилль подошел к столу и стал рассматривать незаконченный рисунок. – Но что-то я не вижу завершенных работ.

– Мне все не нравилось. Что-то казалось слишком обычным, что-то слишком примитивным, что-то неоригинальным.

– Да, состояния Хозяйки тебе явно недостает. Именно стихия Земли наделяет базовой уверенностью в себе, верой в свой талант, умением завершить начатое, превратить творческую идею в нечто осязаемое.

– Да, – согласилась я, – ты прав, мои метания всегда мешают мне достигнуть результата, да и уверенности в себе мне всегда не хватало.

– Что же, тогда тебе придется провести три дня в пещере.

– Что? В пещере? Я не готова, я боюсь темноты, холода, сырости и летучих мышей.

– Я боюсь темноты, холода, сырости и летучих мышей, – сразу заявила я Аллиному однокласснику, тибетологу. Мужчина, встречавший меня в аэропорту Катманду, воплощал собой основательность и устойчивость среди чем-то напуганной толпы непальцев, толпившихся у стоек. Он был одет в удобный костюм цвета хаки со множеством карманов. Спокойная уверенная сила чувствовалась в каждом его движении. Широкоплечий и ширококостный, с коротким ежиком русых волос, он больше походил на скульптуру, вырезанную из камня. «Типичный представитель хозяина», – подумала я.