Мэтью Сайед - От лучшего к величайшему [Как работают принципы успеха в спорте для достижения жизненных целей]

По мере приближения интервью к завершению меня охватывает теплое чувство по отношению к Сампрасу. И причиной этого становится не любовь Пита к теннису, почти экзистенциальная по своей силе, горящая словно неугасимый огонь. Это любовь к напряженности сражений. «С этим ничто не может сравниться, – говорит Сампрас. – Вы напряженно трудитесь, изнуряя себя многочасовыми тренировками в зале и на корте, заставляя себя приближаться к пределам своих возможностей. И потом выносите все это на большую сцену. Только великие спортсмены способны на это».

6 июля 2016 года

В захватывающем описании своего путешествия на Галапагосские острова Чарльз Дарвин отмечал удивительную безбоязненность местных пернатых. «Ко всем ним можно подобраться достаточно близко для того, чтобы убить при помощи прута или, как это часто бывало со мной, поймать с помощью кепки или шляпы, – рассказывал великий ученый в своей книге “Путешествие натуралиста вокруг света на корабле “Бигль”. – Огнестрельное оружие здесь практически излишне. Простым толчком ствола я сбросил ястреба с ветки дерева».

Поначалу Дарвин не мог понять этого феномена. Будучи с детства страстным наблюдателем жизни птиц, он привык к исключительной осторожности пернатых в Великобритании, которые улетали, если к ним приближались на расстояние менее семи метров.

Но вскоре Дарвин понял причину этого явления: здешние птицы не знали хищников. Людей на островах почти не было. Так что готовность местных пернатых спокойно воспринимать опасность определялась тем, что у них в результате эволюции не развился инстинкт страха.

Какое отношение это имеет к футболу? А такое, что после эпического проигрыша английской команды сборной Исландии бо́льшая часть «посмертного эпикриза» была увязана с этой первобытной реакцией – страхом. Стивен Геррард заговорил о «культуре страха», Мартин Гленн, председатель Футбольной ассоциации Англии, – о том, что игроки были «скованы страхом». Эти комментарии нашли бурный отклик у болельщиков, которые на прошлой неделе стали свидетелями «коллективной ядерной катастрофы». В отдельные моменты футболисты английской сборной выглядели объятыми ужасом.

И напротив, сборная Уэльса (и какая это была замечательная история!) играла без каких-либо «сдержек». В очень впечатляющем послематчевом интервью Крис Коулман, главный тренер уэльсцев, сказал: «Не надо ничего бояться… если вы напряженно работаете и не боитесь иметь мечту, тогда вы не боитесь неудачи». Как с юмором отметили специалисты, страх в команде Уэльса был заметен… своим отсутствием.

Однако давайте еще на минуту вернемся к Дарвину, чтобы исследовать биологическую природу страха и понять, какое значение он имеет в футболе. Дарвин обнаружил, что, как и инстинкт материнства, страх играет ключевую роль в вопросе выживания живых существ. Птицы в Британии улетают от человека потому, что их древние предки, обладавшие таким инстинктом, спасались от хищников. Птица с Галапагосов, перемещенная в Англию, сразу же была бы съедена кем-то на завтрак.

Это относится и к человеческим особям. Женщина под псевдонимом SM (ее настоящее имя сохраняется в тайне), которая была не способна испытывать чувство страха из-за поражения миндалевидного тела, постоянно сталкивалась со смертельной опасностью. Дважды на нее нападали с ножом и огнестрельным оружием, ее чуть не убили в эпизоде домашнего насилия, и она многократно получала письма со смертельными угрозами. И при этом она не проявляла никаких признаков отчаяния, тревоги или других поведенческих реакций, которые были бы естественны при таких инцидентах.

Таким образом, получается, что страх полезен: мы хотим, чтобы мы сами и наши дети обладали этим инстинктом. И в то же время страх вреден: мы хотели бы, чтобы сборная Англии была лишена его. Каким образом можно разрешить этот парадокс?

Как отмечал Дарвин, страх сформировался у нас в результате эволюции для того, чтобы живые существа могли избегать хищников и других угроз своему существованию. Поэтому естественная реакция на подобные угрозы (проявляемая всеми млекопитающими) так тщательно подгоняется под различные ситуации. Мы буквально замираем, чтобы не обнаружить себя. Прекращение функционирования при этом желудка означает, что останавливается даже процесс пищеварения. Однако если мы поняли, что обнаружены, то мы бежим. Ускорение частоты сердечных сокращений (ЧСС) и частоты дыхания заряжает наши мышцы энергией. В исключительных случаях, оказавшись в безвыходной ситуации, мы бьем и деремся. Реакции в цепочке «бей – беги – замри» должны быть очень быстрыми. Поэтому они оказываются за пределами контроля разума.