Анна Кирьянова - Маленькое счастье. Как жить, чтобы все было хорошо

У алкоголика всего две модели поведения.

Две стратегии, так сказать. Он или пьет запоями и не может остановиться. Или с ужасом избегает спиртного. Демонизирует алкоголь. Считает его причиной всех несчастий. И в том и в другом случае – это признак зависимости. Даже если человек победил зависимость, страх перед зельем остается на всю жизнь. И это хорошо и правильно, если речь идет о пьянстве. Но точно так ведут себя и те люди, которые не были любимы в детстве. Бывает такое. Бывает, что мама не любит ребенка или любит недостаточно. А ребенок любит – так уж устроены дети. Такая вот неразделенная любовь, большая трагедия. И потом, во взрослой жизни, такой человек крайне легко впадает в эмоциональную зависимость. И переживает одно за другим разочарования в любви: никому не нравятся излишняя привязанность и чрезмерная любовь. И тогда умные и сильные люди бросают любить – вот как пить бросают. И дают себе внутренний тайный зарок больше никогда не прикасаться к вину. Или к любви. И, как только чувствуют, что вот-вот полюбят, немедленно дистанцируются, отстраняются, охладевают. И партнер ломает голову: что случилось? Почему человек вышел из отношений? Не было ни конфликта, ни ссоры, все шло так хорошо… А это страх зависимости так проявляется. И на этом этапе надо приложить много усилий, чтобы доказать – вы не причините вреда. Не разобьете сердце. Не воспользуетесь чувствами. Но обычно люди чувствуют себя оскорбленными после «бегства» партнера, обижаются и сердятся. А это обычный страх перед зависимостью, и надо проявить терпение и понимание. Поэтому так важно разговаривать о детстве – можно многое понять в таких людях. И выстроить с ними отношения, преодолеть страх. Куда сложнее с теми, кто продолжает излишне привязываться и страдать, зависеть от отношений, терпеть издевательства и унижения. Вымаливать любовь, как пьяница вымаливает и требует рюмку водки. И только возвращение чувства собственного достоинства, уважение к себе могут помочь справиться. Но это уже другая история…

Своему можно дать подгорелый пирожок.

Это же свой. Чужому надо дать все хорошее, лучшее, самое вкусное – иначе что о нас подумает чужой человек? Своему можно подзатыльник отвесить – он же свой, родной. А чужому – нельзя! Это так понятно. Своего можно критиковать, требовать у него что-то и просто не платить за работу – он же свой. Потерпит, подождет, поработает – какие счеты между своими? Мы же друзья. Или родственники. Или просто давно знакомы. Мы свои! Только вот именно так свои становятся чужими. И тот, кто обделяет своих, остается один. Среди совершенно чужих людей, которые утрут губы, доев пирожки, и пойдут восвояси. И, в отличие от своих, чужие не будут терпеть наш характер, ухаживать в болезни, отдавать последнее. И это нормально – они чужие люди. И у них своя жизнь и свои обязанности. Ненормально своих обижать и эксплуатировать. И давать горелые пирожки или подзатыльники. Или вообще ничего… И не надо говорить, мол, нет ни чужих, ни своих. Это все же не так. И о своих надо заботиться в первую очередь, пока они не стали чужими и не ушли туда, где к ним будут относиться более сносно.

Разбитая тарелка —

это всего лишь разбитая тарелка. И карать за нее побоями и оскорблениями не надо. Тарелку каждый может разбить, совершенно неумышленно, как я в садике, в четыре года. Я дежурила и разбила тарелку – белую мелкую тарелку. Выскользнула она из пальчиков, дети бывают неловкими. И взрослые тоже. И меня до вечера ругали нянька и воспитатель. И называли всякими словами – у иных воспитателей много воспитательных слов. И я тихо плакала на стульчике – меня наказали, на стульчик посадили перед группой, чтобы мне было стыдно. Хорошо, что колпак еретика не надели и табличку на грудь… А потом пришла мама за мной. И нянька ей горячо рассказала, что я разбила тарелку. Мама помогла мне одеться, и мы пошли домой. И по пути мама купила мне мороженое. А дома она взяла старинную тарелку с корабликами синими, из сервиза, с золотой каймой. И на следующий день отнесла ее в садик. И спокойно сказала, что очень надеется: эта тарелка компенсировала тот огромный ущерб, который Анечка нанесла госучреждению. Возьмите. И постарайтесь впредь не называть моего ребенка уничижительными прозвищами. Потому что вечером за ребенком зайдет папа, а вы его знаете. Не думаю, что он согласен с теми методами воспитания, которые вы применяете. Так холодно сказала мама, поправила шляпку и ушла в своем элегантном пальто с чернобуркой. На прощанье сказав мне, что, если я еще разобью тарелку, – это пустяки. Дома достаточно фарфора. Вот и вся история. Люди иногда что-то ломают и портят не нарочно, особенно дети. Не надо их слишком ругать и корить. И взрослых не надо, если они не нарочно и сами чуть не плачут. Пусть компенсируют, конечно. Но если это наши родные – не надо их называть плохими словами и уничтожать морально. И тем более лупить по затылку. Всякое бывает. Что-то ломается, разбивается, портится – такова жизнь. И не стоит поломанная вещь чьих-то слез – особенно если это слезы близкого человека. Наплевать. Есть вещи, которые можно починить и заменить. А есть – которые нельзя… И от сервиза ничего не осталось почти. Только одна старинная тарелка с синим корабликом. И вот эта история про маму – такое остается на всю жизнь.