Росс Элленхорн - Как мы меняемся (и десять причин, почему это так сложно)

В духовных, религиозных и поэтических произведениях мы часто встречаем понятие «надежда». Между тем я рассматриваю ее как встроенный элемент нашей психологической и физической жизнеспособности. Более того, я верю, что надежда подкрепляет наиболее светское понятие – эволюцию. Именно она побуждает к действию, поддерживает наши стремления приспосабливаться и меняться, несмотря на мощные сдерживающие силы.

Наметив цель и продвигаясь к ней, вы вступаете в борьбу либо с тревогой («Если я не брошу курить, я могу умереть молодым»), либо с трудностями («Не так-то легко отказаться от никотиновой зависимости»), либо с тем и другим одновременно. Именно ваше отношение к угрозам и сложностям определяет готовность к переменам и способность следовать выбранным курсом. Надежда наделяет вас решимостью попытаться, силой духа, чтобы идти вперед, и способностью взять себя в руки и начать с нуля в случае неудачи.

Понимание, что надежда – основополагающий фактор (неважно, начинаете ли вы действовать или столбенеете, столкнувшись с проблемами и трудностями), сближает этот часто возвышенный термин с понятием эволюции. То, каким образом животное осознаёт угрозы и проблемы и взаимодействует с ними, становится основой выживания и эволюционного прогресса определенного вида.

Рога оленя, глубокомысленно раздумывающего, стоит ли бежать, услышав хруст ветки, с большой долей вероятности однажды окажутся над камином. А муравей, жалующийся на каждом подъеме, внесет большую неразбериху в строго организованный муравейник. У человека, напротив, выживание определяется не только «заводскими настройками». Сталкиваясь с угрозами и трудностями, мы часто анализируем и принимаем решения. Мы располагаем куда б о льшим набором опций, чем «бей или беги», руководствуемся личными предпочтениями, культурными нормами и взаимодействуем с другими. Мы запрограммированы на неуверенность – включая уникальное осознание факта, что мы умрем, только неизвестно, когда или как. Способность преодолевать сложности зависит от нашего выбора, что означает, что мы постоянно сталкиваемся с возможностью неудач. Надежда позволяет мобилизовать энергию и нестись в будущее, несмотря на неуверенность. Более того, она наделяет нас способностью участвовать в человеческих взаимоотношениях: общаться, исследовать, проявлять любопытство, придумывать, открывать. Надежда – не только инструмент выживания в непредсказуемом мире, это настрой, превращающий способность выдержать неуверенность в особый человеческий дар – умение взаимодействовать с неизвестностью и извлекать из этого благо, не поддаваясь страху.

Что же определяет, удастся ли вам изменить свою жизнь?

Герой книги «Гарольд и фиолетовый мелок» путешествует не из жажды странствий: он ищет путь домой. Пункт назначения известен, и мальчик пытается любыми способами попасть туда. В случае с Гарольдом существует напряжение между реальностью и желаемым, о котором говорил Левин. Конфликт порожден надеждой вернуться домой, но это чувство одновременно становится инструментом борьбы с напряжением, позволяя искать пути, обходить препятствия и продолжать двигаться вперед.

Помните пример с велосипедом? Надежда неизбежно приводит к тому, что вы наделяете желаемый объект важностью и замечаете, что вам его не хватает. Но цель и смысл существования этого чувства в том, чтобы проделать путь от момента желания (сейчас) до момента обладания (когда-нибудь). Другими словами, надежда существует в ожидаемой реальности. «Временная перспектива», как определил бы ее (да, вы угадали!) Левин [51] K. Lewin, Time Perspective and Morale (Oxford, England: Houghton Mifflin, 1942), 48–70. .

Он дает такое определение: «полная совокупность представлений индивидуума о своем психологическом будущем и психологическом прошлом, существующих в данный момент времени». В этом смысле надежда напоминает память официанта. Она порождена напряжением на промежуточном этапе: сегодня я нахожусь дальше, чем вчера, прямо сейчас я делаю шаг по направлению к чему-то и знаю, чего именно хочу достичь. Здесь и прошлое, и настоящее, и будущее.

Надежда помогает держаться, когда вы боретесь с чувством, что не хватает чего-то важного, необходимого вам, и способствует движению вперед, даже если не удается заполучить желаемое немедленно.

В своей самой знаменитой речи, в те черные для Великобритании дни, когда страна оказалась один на один с непреодолимым натиском фашистов, Уинстон Черчилль [52] W. Churchill, “Dunkirk” in The World’s Great Speeches, eds. L. Copeland, L. W. Lamm, and S. J. McKenna (Mineola, NY: Dover Publications, 1999), 433–39. выразил свое понимание надежды. Он заявил: «Мы пойдем до конца, мы будем биться во Франции, мы будем бороться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена. Мы будем драться на пляжах, мы будем драться на побережьях, мы будем драться в полях и на улицах, мы будем биться на холмах; мы никогда не сдадимся».