Станислав Шуляк: Тьмы и просверки. Афоризмы и откровения

49. А вдруг и ты отверженный? А вдруг и ты прокажённый? Случается миг, когда на плечах твоих виснет наследство Иова.

50. Не то, что Робин Гуды… нынче Дон Кихоты, Кафки, Гамлеты и матери Терезы сколачивают свои небольшие гуманистические банды.

51. Немые и косноязычные хотя бы честны. Прочие же лишь созидают – каждый свой – памятник бессилию слова.

52. Художник, праведник, подвижник!.. Кто нашёптывает вам рецепты ваших героических мастурбаций?!

53. Тоска, тоска!.. Она лишь отраженье скрытно протекающей драмы бессознательного.

54. Начисть свой шлем и латы, вооружи свой мозг! И запишись скорей в ряды духовного ополчения! В легионы оголтелого и безрассудного!

55. Инструментом насилия может оказаться что угодно. Кусок мыла, заход солнца, словарь иностранных слов.

56. Рынки расхватаны, ныне идёт битва за монополию на сомнительное.

57. Что ж ныне на душе и в унылой крови твоей? Вирус беспощадной апатии.

58. Полагать себя духовным оппозиционером – вот где великая заносчивость! А сколько их ныне! Модная болезнь!..

59. Каждому – своё и из своего источника! От Бога мне дана высочайшая интенсивность бесчувствия.

60. Ни оживлять всех умерших, ни даже бороться за всякую жизнь безнадежную, но лишь вдохнуть пламень духовный в грудь и горло иного избранника… Впрочем, довольно!

61. Страх перед белизною бумаги (древнейший из видов страха), страх перед чернотою шрифта!.. перед рождением мысли, перед законченностью формы. И вот уж новая книга… Вообще пора бы сформулировать закон сохранения страха, важнейший для его носителей, застрявших на сомнительных путях преодоления.

62. Гуси спасли Рим. Может, вообще стоит разводить особые породы птиц и млекопитающих для спасения наших городов? С другой стороны, был ли когда-нибудь город, спасший хоть одну птицу или одно млекопитающее? Справедливость – не моё ремесло, её и вообще – следует всегда держать под подозрением.

63. А всё же наиболее пышно расцветают пальмы первенства в лесах банальности.

64. Да будут у всех твоих причудливых идей странными цвет глаз, группа крови, отпечатки пальцев!

65. Все ли страсти укрываются и пресекаются гробовою доской? Умей, умей угадать потустороннюю пассионарность!

66. «Рекламный» газ – неон – побольше «отравил» народу, чем иприт.

67. Отстраниться, отстраниться от времени своего и мира! К времени лишь обращая гримасы своего безразличия, к миру – негодования!

68. Если увидишь человека, застывшего столбом, в старом пальто, с раскинутыми в стороны руками, знай: это – пугало для ангелов. Впрочем, позы и одежды могут быть другими. Человек вообще – пугало для ангелов.

69. Смерть – мера всех вещёй, основа всех философий, питательный бульон всех искусств. Нет на Земле народа без мифов о воскресении.

70. Мир был бы ещё скучнее без блуждающей или гнездящейся в иных индивидуумах магии сочинительства.

71. Лишь стряхнуть с сущего груз надуманных дефиниций. Человек есть фанаберия во плоти.

72. Послушайте, имейте же хоть каплю человеконенавистничества!

73. Где бы мне найти тот мелкоскоп, чтобы возможно было разглядеть в него свою гигантоманию?

74. И ведь ещё что такое вообще мироздание? Анекдот, который следовало рассказать за неделю, но отчего-то растянутый на тысячелетия.

75. Есть титаны безжизненности. То есть те, кто, даже цепляясь за жизнь, служили её отсутствию. Таковы, например, Ницше, Гоголь, Кафка…

76. Ты идёшь по земле парадоксов, ты топчешь луга парадоксов, ты заплутал в лесах парадоксов, грудь твоя стеснена воздухом парадоксов, ты сам – человек-парадокс!

77. Молчать, молчать, лишь гениально или трагически молчать и пеплом стучаться во многие сердца!

78. В каждой фразе, в каждом вздохе, в каждой жизни своё многоточие…

79. О, дожидайся же прихода человека-праздника!

80. Из процесса творчества уходят многие его важнейшие компоненты. Возможно, именно оттого и литература становится иной. Ушло, например, макание пера в чернила…

81. Человек! Живи, радуйся, восторгайся, печалься, безумствуй, священнодействуй! Энтропия всё равно своё возьмёт.

82. Для наших либералов нецензурное – и слово «родина».

83. А у нас по-прежнему истина – основной инструмент насилия. Вроде испанских сапог или дыбы.

84. Кто сказал, что в скудоумии и неизобретательности невозможен предмет гордости?!

85. И ведь что ещё есть более непостижимое и бездонное, чем жизнь? Вот разве что макароны с сыром.

86. Абсурд!.. И в жизни своей не задержишься, и мимо смерти стороною не пройдёшь.