Борис Жук - Исповедь дурака. Как я ушёл от «нормальной» жизни и стал счастливым

Все гуляли, веселились и придуривались кто во что горазд. Однако до секса на моей памяти, к сожалению, ни разу не доходило. Эх. А ведь в моём воображении все студенческие пирушки заканчивались оргиями…

Студенчество на поверку вообще оказалось «кастрированной» версией того, что мне про него рассказывали приятели и родители. Не было в нём той безудержной стихийной силы, что способна превратить это время в самую прекрасную пору жизни, о которой всегда есть что вспомнить. Быть может для приезжих, живущих в общаге, – но не для меня. Гораздо более безбашенные и оголтелые поступки мне доводилось совершать одному или в тусовке неформалов. Здесь же был сплошной пафос, вполне невинная показуха, за которой не стояло ни глубоких переживаний, ни риска для жизни, ни какого-либо смысла вообще.

Меня не покидало чувство театральной наигранности. Будто нам всем внушили, что студенчество – это молодость и веселье, и мы изо всех сил пытались изобразить их, казаться друг-другу молодыми и весёлыми. Как будто впереди у нас долгая счастливая жизнь, а не годы изнурительной учёбы и работы. Будто мы ещё способны угорать отчаянно и самозабвенно, так, словно будущего нет – хотя на самом деле все уже примерно знали это самое будущее и не стремились его изменить.

Девочки понемногу планировали семьи и присматривали мужей. Мальчики начинали следить за здоровьем и превращаться в «молодых специалистов», будущих «успешных сотрудников» и «завидных женихов». Роли распределены, спектакль продолжается. Тухло.

Вскоре я попробовал лёгкие наркотики. Ими снабжал меня «по дружбе» один из одногруппников. Не смотря на мои опасения и скептицизм, общение с тем_самым_одногруппником постепенно превратило меня в сторонника веществ и противника алкоголя. Толстовку «Ария» сменил её аналог «СССР – сажать, собирать, сушить, раскуривать» с крупным листом известного растения под серпом и молотом во всю спину. Однако примерять музыку Боба Марли на своё металлистское сознание я решился далеко не сразу.

Вопреки ожиданиям, особо близких друзей и новых интересов в институте у меня не появилось. Так же как раньше, я сидел на лекциях, разрисовывая тетрадки изображениями различных персонажей моих воображаемых игр, концептами сайтов и интерфейсов. Рисунки получались всё совершеннее и чётче, ими интересовались одногруппницы. Я согласился разрисовать отдельную тетрадь персонально для одной из них.

Один из моих воображаемых миров я понемногу программировал в свободное время – «Минск пост-ядерный». Это была пост-апокалиптическая ролевая игра в духе «Fallout». По сценарию главный герой (панк, металлист или растаман – классы персонажа на выбор) просыпается после гулянки в подвале, а когда вылезает из него, то обнаруживает, что случилась ядерная война, с неба падает серый снег, а город лежит в руинах, по которым шныряют гопники-мутанты.

По ходу дела оказывается, что Минск взят под контроль президента-киборга, который перекрыл все выезды и проводит бесчеловечные эксперименты в целях продления своей молодости и формирования армии зомбированных кибер-мутантов. Только люди-деревья, обитающие на останках национальной библиотеки, знают, что армию кибернетических зомби можно вывести из строя с помощью древнего артефакта – кассеты группы «N.R.M.» (известный в Беларуси «оппозиционный» коллектив), проигранной на максимальной громкости…

К сожалению, довести игру до приличного состояния так и не удалось.

Открыв для себя многообразие интернета, а главным образом чат – непринуждённое общение с живыми людьми, я решился на покупку модема.

Красная плата с чёрной звездой «Pentagram» открыла доступ во всемирную паутину прямо из дома. Модемный интернет был медленным и дорогим. Самый выгодный тариф – с двух ночи до восьми утра. Я стал засиживаться допоздна или просыпаться затемно одновременно с мамой и садиться за компьютер рядом с ещё похрапывающим отцом ради пары часов дешёвого интернета.

Проснуться рано утром, ощутить свежесть и готовность к подвигам, бодро вскочить, заварить чай и разбудить своего цифрового друга, который приветственно загудит вентилятором и замигает разноцветными огоньками в сумерках родительской спальни; тихо подключить провод и, прослушав традиционное ритуальное постукивание и скрежетание модема, нырнуть в сеть, – в этом была своя романтика.

Вскоре из всего интернета меня стал интересовать только чат. Там всегда бурлили эмоции: грустящие дамы и развлекающие их кавалеры, поиски реального, виртуального секса и знакомства по интересам – для неформалов была отведена отдельная «комната». Это напоминало светские балы из произведений классиков.