Саймон Вайн - Успех и счастье. Чему учить ребенка, чтобы он достиг всего, чего хочет

Возможно, важность выбора правильного направления во время путешествия на автомобиле для многих более понятна, чем ситуация, когда кто-то вовремя подсказал, по какой специальности лучше работать. Первая дает немедленный эффект. На подтверждение второй уходит время. События, происходящие между моментом получения совета и успехом на новом поприще, стирают из памяти тот факт, что теперь, затрачивая те же усилия, вы можете достичь более высокого уровня жизни или сделать более интересную карьеру. Ирония заключается в том, что наша «забывчивость» не позволяет по достоинству оценить ни «дорожные указатели», ни тех, кто нам помог, хотя их советы – пожалуй, самое ценное в ситуации, когда мы ищем свое место в жизни. Но наша беспамятность не меняет факта: правильные указатели – это во многом гарантия того, что окажешься «в нужное время в нужном месте».

Эти советы не философски, а вполне конкретно определяют, в какой мере мы будем успешны в жизни. Наши дети будут помнить красивую игрушку, подаренную им чужим дядей, но в их сознании даже не зафиксируется, что вы не спали ночами, волнуясь о последствиях принимаемых за них и для них решений. А вы помните тех, кто помог вам в критические моменты жизни?

Идея этой книги заключается в том, чтобы подготовить себя к разговору с сыном. Донести до ребенка свои идеи о жизни с помощью длинных рассуждений невозможно. У детей нет желания нас слушать, а набор используемых взрослыми приемов далеко не всегда достаточно разнообразен для того, чтобы вразумить ребенка. Таким образом, многие способы, доступные авторам, пишущим для взрослых, не подходят для детей. Руководствуясь этой логикой, я попробовал систематизировать много сложных идей, используя для этого несколько «простых» образов, которые можно применить, чтобы донести до ребенка ту или иную мысль.

Кажется, у меня есть реальный шанс это сделать. Думаю, предложенных образов будет достаточно, чтобы родители смогли дать детям базовый набор ценностей, а сами получили некоторые примеры формулировок, которые они, возможно, могут использовать в процессе воспитания.

Образы не объясняют, какие альтернативы поведения существуют и как лучше себя вести. Для ответа на эти вопросы следует проанализировать ситуации, в которых мы сталкиваемся с теми или иными образами. Этим мы и будем заниматься на протяжении всей книги, а в заключение обсудим конкретные рекомендации по использованию предложенных образов.

Поэтому и получается, что разговор с читателем занимает почти всю книгу, а разговор с сыном – только две главы: одну – в начале и другую – в конце!

Наверняка у каждого из нас было много неудачных попыток самовоспитания. Признаемся честно: если уж мы с собой не можем разобраться, то какой из нас воспитатель?!

Почему же так трудно себя исправить? Какие особенности человеческого мышления этому препятствуют? Без ответа на эти вопросы нам сложно не только понять самих себя, но и решить, какую именно личность мы хотим сформировать из нашего ребенка, какие сильные и слабые стороны характера будут определять его индивидуальность и чем ему в жизни лучше всего заниматься.

Пытаясь понять азы религии, я натолкнулся в одной популярной книге на мысль, которая шла вразрез с усвоенным мной ранее стереотипом. Оказалось, что в одной из самых цитируемых заповедей «возлюби ближнего своего, как самого себя», которая, как я думал, призывает любить ближних, на самом деле делается акцент на любви к самому себе! Логика проста: если не любишь себя, то не сможешь любить и других.

Эта позиция иллюстрировалась короткой байкой, рассказанной автором многих книг раввином И. Телушкиным. Вот она. Один раввин как-то сказал своим ученикам: «Если я появлюсь на небе и Господь спросит меня, почему я не стал Авраамом, я скажу, что не был рожден с его способностями. Если Господь спросит меня, почему я не стал Моисеем, я смогу ответить, что не был рожден с даром лидера. Единственно, на что я не смогу ответить, почему я не стал самим собой!»

Мне было лет тридцать, когда я впервые понял смысл этой заповеди, но только к сорока годам пришел к выводу, что и эта трактовка не отражает всей ее сложности. Подводный камень, на который я натолкнулся, заключался в том, что ни я, ни большинство моих знакомых не могли ответить на вопрос о том, кто такой «я». Иными словами, мы можем описать свою внешность, рассказать о своих гастрономических предпочтениях, а вот собственную реакцию на те или иные события, как правило, наперед не знаем.