Геше Роуч - Как работает йога. Исцеление и самоисцеление с помощью йога-сутры

— Именно так, — ответила я. — Поэтому-то люди, которые приблизились к такому состоянию, могут вообще обходиться без секса. Они знают, что половой акт хотя и приоткрывает срединный канал, но всего на несколько секунд. Потом всё возвращается к прежнему состоянию, и мы чувствуем себя ещё хуже, чем прежде. Они также знают, что есть и другие способы временного освобождения, например, наркотики и настои некоторых трав, однако сохранить канал открытым надолго так не получается. Потратив много сил и времени, вы бросаете один-единственный взгляд на сияющий идеальный мир, а потом возвращаетесь к прежней беспросветности или даже к худшей, если во время своих стараний нанесли кому-то вред и заложили вредные семена. Такие люди посвящают всё своё время и усилия поискам способов постоянно держать срединный канал открытым. Снаружи — с помощью поз йоги и дыхательных упражнений. Изнутри — сидя в тишине и бесконечно умножая добрые мысли. Делая добро окружающим и уничтожая зёрна, заложенные прошлыми ошибками. Бережно засаживая сад будущего новыми полезными семенами, которые прорастут и создадут для нас вечно открытый канал и новое сияющее тело вокруг него. А на практике, — в моём голосе зазвучали нотки Катрин, — это означает строгое следование Принципу Крепости. Мы не должны допускать даже намёка на ситуацию, которая может повредить семье. Есть очень простое правило: общаясь с человеком противоположного пола, состоящим в браке, например, с женщиной, которая приносит воду… — Я сделала паузу. Комендант слегка вздрогнул. — … никогда не говорите того, чего не смогли бы сказать при муже.

Он задумчиво взглянул в окно, потом вдруг улыбнулся.

— Я всего-навсего хотел взять несколько уроков, чтобы вылечить спину, а ты пытаешься сделать из меня… Ну что ж, давай попробуем!

Однажды в дождливый день пристав ворвался в участок весь промокший, волоча за руку мальчишку. Это был Кумара Вира — Юный Воин, — первый из ребятишек Бузуку, которого я встретила тогда на дороге. Он тоже промок и трясся от холода в своих лохмотьях.

— Бузуку! — заорал пристав. — А ну, ко мне, живо!

— Засов, Рави, — насмешливо напомнил тот.

Однако приставу, как я поняла, было не до шуток. Он рывком отбросил засов и вытащил Бузуку за шиворот из камеры.

— Караульный, ко мне!

Молодой человек, зевая, показался в дверях. Пристав обернулся ко мне.

— Госпожа Пятница, пожалуйте и вы сюда!

Я повиновалась, и мы все последовали за разгневанным приставом в кабинет коменданта. Тот в изумлении вытаращил глаза. Пристав подтолкнул нас к столу и обвиняющим жестом ткнул пальцем в лицо Бузуку.

— Как тебе не стыдно?! — загремел он.

— Что… почему? Рави… господин, я… — в страхе забормотал толстяк.

— Посмотри на этого мальчика! Он же замёрз до полусмерти, весь мокрый! Сидит под большим деревом вместе с остальными. Говорят, что это их дом, они там живут! Трудно даже поверить! Как ты можешь?

— Ах, вот оно что! — вздохнул Бузуку, усаживаясь на пол. Подумав немного, он снова встал и заговорил, в свою очередь направив в лицо приставу короткий мясистый палец: — Послушайте, пристав… и вы тоже, комендант. Во-первых, как я могу воро… обеспечивать ребятишек, если вы заперли меня в камере? Во-вторых, даже в хорошие времена, когда я был на свободе, мне всё равно не хватало на жильё. Я сам спал под тем деревом вместе с ними! Кто мне помогал? Никто! Беспризорные дети шлялись по улицам, как… как эта корова с телёнком и свинья, которых караульный…

— Свинья? — перебил комендант, озабоченно посмотрев на караульного.

Тот смущённо потупился.

— Ну и что прикажете делать? Сами-то вы на моём месте как поступили бы? — всё больше распалялся толстяк, размахивая руками. Он обвёл нас гневным взглядом.

— Ладно, ладно, — помолчав, произнёс пристав примирительно. — Это дело прошлое, а теперь-то что? Я никак не могу допустить, чтобы дети, посещающие нашу школу…

— Рави, — вздохнул комендант, — не школу, а тюрьму.

— Нашу школьную тюрьму… — поправился пристав.

Бузуку покачал головой.

— Нет, так не годится. Не звучит.

— Тюремную школу? — робко предложил караульный.

— Тюрьму! — строго повторил комендант.

— Школу! — спокойно произнесла я.

— Так или иначе, — упрямо продолжал пристав, — мы не можем допустить, чтобы они спали под деревом! Или я не прав? — Он мрачно взглянул на нас, и мы поспешили кивнуть — может быть, вспомнив про дубинку?

— А куда нам их девать? — спросил караульный.