Джим Лоэр - Перезагрузка. Как переписать свою историю и начать жить на полную мощность

Как я сказал выше, значение, которое мы придаем фактам, более важно, чем сами факты нашей жизненной истории. Поэтому очень важно знать не только о внешнем влиянии на наше восприятие (источникам информации, таким как газеты, телевидение, сайты, родители, учителя, свойственна предвзятость), но и о наших внутренних склонностях. Наши основные свойства характера оказывают огромный эффект на то, какими мы видим вещи. Если вы склонны к пессимизму, возможно, никакой рациональный анализ вашей ситуации или истории не сделает так, чтобы вещи выглядели достижимыми или поддающимися исправлению. («В моей семье никто не избежал употребления наркотиков, разве я чем-то отличаюсь?») А возможно, эта негативная тенденция, если она не основана на реальности, является ценной, но искаженной техникой выживания. К примеру, у тех, кто беспокоится, не больше контроля над событиями, чем у тех, кто не беспокоится. Однако, как показывают исследования, большая часть воспринимаемых преимуществ беспокойства концентрируется вокруг веры людей в то, что беспокойство позволяет избежать катастроф и глубоких эмоциональных переживаний. Те, кто советуется с беспокойным человеком для того, чтобы перестать беспокоиться, просто теряют свое время. «Преимущества беспокойства также могут быть суеверно преувеличены, потому что подавляющее большинство вещей, о которых беспокоятся люди, никогда не происходит», – считают психологи Сьюзен Минека и Ричард Зинбарг из Северо-Западного университета, исследующие причины тревожности и фобий. Другими словами: я рисую в своем воображении авиакатастрофу; она не происходит; значит, каждый раз я боюсь призрака катастрофы. Благодаря этому порочному кругу аргументации беспокойство становится самоподдерживающимся и в итоге устойчивым к угасанию.

Я не собираюсь здесь защищать закрывающих на все глаза оптимистов, которые, в свою очередь, могут так же заблуждаться и не уметь защитить себя, как и закоренелые пессимисты, что часто ведет к трагическим последствиям (подождите следующего раздела). Но те, кто действительно ощущает несбалансированность непредсказуемой и стрессовой природы их жизни, могут страдать от так называемого общего невроза тревоги. Это заболевание, основная характеристика которого – беспокойство о возможных плохих последствиях или опасных событиях, – действует как реакция избегания, усиленная тем, что она подавляет эмоциональную и психологическую реакции. То есть как только люди вырабатывают обязательные ритуалы для нейтрализации или подавления навязчивых мыслей, они уменьшают возможность столкнуться лицом к лицу с правдой их истории и таким образом перейти к большей эффективности. Такие люди должны найти способ перейти от того, что известный психолог Мартин Селиман называет «приобретенная беспомощность», к «приобретенному оптимизму» – состоянию, которое не следует путать с (используя незабвенную фразу Алана Гринспена) «иррациональным изобилием», но которое тем не менее одновременно и нацелено в будущее, и основывается на реальности.

Человек не может пробежать милю меньше чем за четыре минуты. Не может, это просто физиологически невозможно.

Так твердили многие эксперты месяцы и годы до 6 мая 1954 года – дня, когда Роджер Баннистер пробежал эту дистанцию за 3:59:4. К концу 1957 года еще шестнадцать бегунов также преодолели этот золотой барьер.

Да здравствует сила положительного мышления!

Большинство исследований плацебо в медицине поддерживают силу позитивного мышления. Мой собственный профессиональный опыт неоднократно подтверждал, насколько глубокое влияние может иметь позитивное мышление. Вот один особенно запомнившийся пример из моей собственной истории. После того как в 1988 и 1992 годах чемпион мира по конькобежному спорту в забегах на короткие дистанции и фаворит Олимпийских игр Дэн Йенсен потерпел унизительные поражения на Олимпийских играх в Калгари и Альбервиле, он рисковал сохранить за собой звание одного из самых больших неудачников в истории современного спорта. Перед своими последними Олимпийскими играми он пришел ко мне. Мы пришли к выводу (хотя и не без препирательств), что его тренировки, нацеленные на его коронную дистанцию в пятьсот метров и недостаточно уделяющие внимание дистанции в тысячу метров, в которой он также планировал выступать на Олимпийских играх 1994 года в Лиллехаммере (Норвегия), будут держать напряжение на короткой дистанции на практически нереально высоком уровне ожиданий. Так как это последние Олимпийские игры Дэна, с учетом его опыта соревнований на дорожке выдержать максимальный темп во время соревнований было бы величайшим вызовом (как обычно, конечно, но в этот раз это еще более четко выражено). Во-первых, Дэн не верил (негативное предположение) в то, что он когда-либо сможет настолько же хорошо справиться с дистанцией в тысячу метров, как и с пятьюстами метрами. В последней он был единственным человеком, который когда-либо проходил дистанцию менее чем за 36 секунд, и он четырежды повторял свой результат; на дистанции же в тысячу метров были конькобежцы и быстрее его. Но он был настолько талантлив и силен, что не было причин, по которым с соответствующими тренировками он не мог бы лидировать в любой дистанции, если бы только смог изменить историю, которую рассказывал себе. Мы работали с ним два года, в течение которых он не только тренировался с феноменальным упорством под руководством своего тренера в обеих дисциплинах, но и работал над тем, чтобы поверить в свою новую историю о тысячеметровке. Наконец он почувствовал, что это та дистанция, которую ему суждено пройти и выиграть. На его последних Олимпийских играх Дэн, все еще чемпион мира в пятисотметровой дистанции, вновь участвовал в своей любимой дисциплине… И снова неудача: он финишировал на практически невообразимом восьмом месте. Его репутация неудачника почти подтвердилась, у него оставался последний забег, в котором он мог переписать свою историю как олимпийского спортсмена. И это была тысячеметровка – дистанция, которую он так долго не признавал, но о которой он создал для себя новую историю. Дэн выиграл золото.