Невзирая на высокие цели и благие намерения, все ограничения рухнули, когда Боб снова оказался в университетском кампусе. Он был избран членом общества пьющих, в котором, как он это сформулировал, он «стал одним из главных вдохновителей… напиваясь с еще большим старанием, чем я демонстрировал ранее». Некоторое время все шло хорошо. Затем утренняя дрожь стала усиливаться.
Много раз утром Боб подходил к дверям аудитории, полностью готовый к занятиям, но у двери разворачивался и возвращался в студенческое общежитие. Дрожь была столь сильной, что он боялся неприятной сцены, если его вызовут отвечать.
Это повторялось снова и снова, меняясь от плохого к худшему. Его студенческие годы протекали от одного запоя к другому, он пил уже не просто ради удовольствия.
Доктор Боб не упоминал о провалах в памяти в то время. Он ничего не говорил и о тяге к выпивке, неосознанных страхах, чувстве вины, или об утренней выпивке. Тем не менее, тремора, пропусков занятий и пьяных кутежей хватило бы с лихвой, чтобы быть принятым в сегодняшнее АА. Но это был 1907 год, весна его второго года в Мичигане, а сообщество АА должно было появиться только 28 лет спустя.
И все же в том году Бобу пришлось в некотором роде признать поражение. Он понял, что не сможет закончить обучение, и попробовал «географическое средство» лечения. Он упаковал свои вещи и отправился на юг, на ферму, принадлежавшую его другу, чтобы оправиться и восстановить силы.
Возможно, гостеприимство и помощь друзей было частью его проблемы. В течение всех лет своего пьянства Боб мог попросить своих друзей и коллег выручить его еще один раз. И те спасали его, прикрывали его и смягчали последствия его выпивок.
После месяца на ферме туман начал проясняться, и Боб осознал, что возможно, он поступил опрометчиво, оставив университет. Он решил вернуться и продолжить учебу. На факультете, однако, придерживались иной точки зрения. Они считали, что Университет Мичигана способен выжить, и даже процветать без присутствия в нем Роберта Холбрука Смита. После долгих споров, с обещаниями и протестами с одной стороны, угрозами и предупреждениями с другой, Бобу было разрешено вернуться и сдать экзамены.
То, что он их сдал хорошо, можно рассматривать как признак врожденных способностей и интеллекта. Это можно также рассматривать как проявление способности некоторых алкоголиков работать усерднее, дольше и лучше, чем кто‑либо еще — в течение какого‑то времени.
За экзаменами последовали мучительные объяснения с деканом. Несмотря на успешную сдачу экзаменов в последнюю минуту, Боба попросили покинуть Университет. Правда, ему выдали свидетельство с его оценками, благодаря которому осенью 1907 года он смог перевестись на третий курс Университета Раш, находящегося рядом с Чикаго.
Там его пьянство приобрело такие размеры, что студенческая община вызвала его отца. Судья проделал долгое путешествие в тщетной попытке поправить дело. Доктор Боб вспоминал, что его отец всегда реагировал на подобные ситуации спокойно, с желанием понять. «Ну, во что тебе это обошлось на сей раз?» — спрашивал он. И это только усиливало чувство вины у Боба.
Он продолжал пить, перейдя с пива на крепкие напитки. Его запои становились все длиннее, и он просыпался утром со все более сильной дрожью. Прямо перед выпускными экзаменами Боб ушел в очень серьезный запой. Когда он пришел сдавать тесты, его рука тряслась так сильно, что он не смог держать карандаш. В результате он сдал три совершенно пустых экзаменационных листа.
Его, конечно, снова вызвали на ковер. Еще больше обещаний и протестов. Декан этой медицинской школы решил, что если Боб хочет закончить ее, он должен остаться еще на семестр, при условии абсолютной трезвости.
Это он оказался в состоянии выполнить, и в конце концов получил свою медицинскую степень в 1910 году, когда ему был 31 год. Более того, его обучение и поведение оказались настолько похвальными, что ему удалось получить желанные два года ординатуры в Городском госпитале в Акроне, штат Огайо.
Два года практики прошли без проблем. Напряженная работа заменила тяжелое пьянство просто потому, что не хватало времени и на то, и на другое одновременно. «У меня было столько дел, что я уходил из госпиталя без сил. Благодаря этому я смог избежать неприятностей», — говорил доктор Боб.
В какой‑то период своей практики Боб отвечал за лекарства и медикаменты в госпитале. Это, в дополнение к другим обязанностям, вынуждало его бегать по всему зданию. Из‑за того, что лифты ходили очень медленно, он приобрел привычку бегать вверх и вниз по лестнице, причем несся так, словно его преследовал дьявол. Эта бешеная активность часто вызывала иронию со стороны одного из старых докторов, которому он особенно пришелся по душе: «Так, где этот бледный [9] Для описания бледности коллеги доктор использует вместо употребительного pale редкое слово cadaverous , имеющее общий корень с латинским cadaver — подгнивший пахучий труп ( ред .).
молодой янки!».
Читать дальше