Владимир Довгань - Прыжок в ледяную воду

Никто, как всегда, не верил в наш успех. Никто не верил, что кому-то нужны хлебопекарни. Нашей команде удалось невероятное - за короткое время разработать хлебопекарню, построить обучающий центр, создать рецептуры, технологии производства. Даже на сегодняшний день такое быстрое комплексное решение бизнес-задачи вызывает уважение. А в начале 90-х это было что-то невиданное, грандиозное, триумфальное. У нас уже был опыт продаж, мы дали пробную небольшую рекламу. После первой же рекламы все мы испытали шок, включая телефонисток, всех менеджеров и меня. За первые сутки мы получили более 500 заказов на оборудование, более 500 просьб о покупке хлебопекарен - да это и понятно, наша хлебопекарня стоила 15 тысяч долларов, а самая дешевая французская или немецкая - 85 тысяч долларов, нашу мог отремонтировать любой ремонтник, а для иностранной пекарни необходимо было покупать зарубежные запчасти.

Чтобы увеличить оборотные средства, купить дополнительно станки и поднять уровень производства наших хлебопекарен до уровня спроса, нам был нужен дополнительный капитал. Что делать? Банковские кредиты в то время выдавали под 220% годовых, сегодня такой процент кажется диким, а тогда у нас не было выбора - вот в таких жутких условиях мы строили производство. Единственным выходом из сложившейся ситуации было привлечение стороннего капитала. Для этого нужно было расстаться с частью нашей собственности. На совете директоров компании после долгих споров было принято решение продать 49% акций сторонним инвесторам.

Я сделал, наверное, одну из самых больших ошибок в моей жизни. Времена были смутные, лихие. Мы были наивными простаками. Оформив все документы на эмиссию 49% акций, мы написали бизнес-план. По нашим расчетам, минимальная потребность в России была 20 тысяч хлебопекарен, так как мы были первыми, и конкурентов у нас на тот момент не было, мы планировали изготовить 10 тысяч хлебопекарен и заработать суперприбыль. Идея понравилась инвесторам и специалистам в области ценных бумаг, но нам крупно не повезло, даже не нам, а мне, потому что я никогда не прячусь за спины подчиненных, я беру ответственность лично на себя. В то смутное время в России был расцвет финансовых пирамид. Эти мрази, негодяи выкачивали миллиарды долларов из нашей матушки-России. Когда мы начали продавать свои акции, вокруг них спекулянты создали настоящий ажиотаж, подключили телевидение, подключили прессу, и наши акции, на мою беду, стали пользоваться огромным спросом. Тогда я не знал, что для меня это обернется одним из самых болезненных поражений в моей жизни. От продажи акций в компанию стали поступать деньги, появились оборотные средства, мы начали покупать оборудование, заводы, наше производство стало расцветать, мы добились колоссальных результатов.

Сегодня я с гордостью могу сказать, что нам удалось сделать очень многое, особенно благодаря Александру Антоновичу Давыдову и его замечательному сыну Игорю, великий производственник, производственник с большой буквы смог наладить производство на высочайшем уровне. Благодаря Александру Антоновичу и таким же мощным производственникам нам удалось выпустить более 2,5 тысяч хлебопекарен. Мы выпускали до 10 комплектов оборудования в день. Если посчитать, сколько мы создали рабочих мест, - ведь на одной хлебопекарне работает не один человек, а как минимум 4, - получается, что нам удалось за короткое время создать более 10 тысяч рабочих мест.

На нашу беду на бирже начинается паника, наступает катастрофа. В России почему-то все принято равнять под одну гребенку. Всем наплевать, что вместе с финансовыми пузырями рушатся и нормальные проекты. Я знаю несколько прекрасных проектов, которые были похоронены под обломками финансовых мыльных пузырей.

Для меня самым страшным был даже не кризис в стране. На всю жизнь в моем сердце болью остались те ложь, грязь и клевета, которые мне пришлось испить до дна. Мощный коллектив энтузиастов, создающий уникальное по цене и по качеству оборудование, вдруг смешали с грязью. Стоимость нашего оборудования в 8 раз была дешевле иностранного, мы производили оборудование из нержавеющей стали, то есть вечное, а иностранное оборудование делалось из недорогого ржавеющего металла. Я всегда знал, что делаю очень важное и нужное дело. Я гордился вместе со своим коллективом тем, что мы делали, и все наши труды на наших глазах рушились, у меня было такое страшное чувство, будто умирает мой ребенок, умирает часть моей души. Было очень трудно в год кризиса. Металл подорожал в 15 раз, банки лопались, кредитов не давали. Было ощущение, что мы работали в стране, которую постоянно трясут землетрясения: вроде бы вчера ты приходил в банк и договаривался о сотрудничестве, но сегодня ты уже не находишь этого здания - ты видишь груду развалин, банк лопнул, закрылся. Разрушены были производственные связи, было очень тяжело.