Дуглас Хардинг: Откройся Источнику

Видение того, Кто ты, происходит вне времени, потому что когда ты видишь, Кто ты есть, – это Бог видит, Кто Он есть.

Чистый Дух, Осознание, Я ЕСТЬ и Бытие, которое должно быть, которое автоматически является своим единственным Я, изначально и вечно, – чудесно.

Но ещё более чудесен Дух, Бытие, которое не должно быть, Осознание, которое без всякой помощи и причины постоянно возникает из Неосознанности, вообще из Ничего – и делает это Ничто невероятно ценным и незаменимым.

Благодаря этому Ничто, потрясающее великолепие Духа не в том, что он есть, а в том, что он есть. То же самое можно сказать и о возникновении всего нашего Тела-Ума (которое есть не что иное, как сама вселенная), без всякой помощи и причины, из чистого Духа.

Какая это вселенная, какие невероятные богатства и разнообразие неустанно изливаются из этого предельно простого Я ЕСТЬ, которое и есть я!

Парадоксально, я вечно возвращаюсь к Месту, которое никогда не покидал.

И помоги мне Бог, если я обманываюсь, что путешествовал по этой дороге слишком часто, спасибо большое, и теперь уже самое время обосноваться с комфортом в конце пути.

На практике это означает, что каждый раз, когда я прибываю сюда, – это «первый раз», потому что в действительности он вне времени.

Это значит, что моё исчезновение в твою пользу становится все более и более изумительным, моё единственное око открывается всё шире и шире от удивления, и я никогда не привыкну к тому, что мой Рено Клио перемешивает мир, как если бы это была тарелка овсяной каши.

Если бы мы расслабленно погрузились в то, что так ослепительно очевидно, мы бы нашли всё, в чем нуждаемся. Это добрый, добрый старый мир. Он не прячет ничего существенного. Чем более существенна вещь, тем более она доступна. Мы воображаем, что всё наоборот. Но то, что на самом деле важно, даётся совершенно бесплатно. Если я не могу увидеть, что я есть (и в особенности, что не есть я), – это потому что во мне слишком много воображения, «духовности», взрослости и знаний, легковерия, обусловленности обществом и языком, страха перед очевидным, чтобы принять ситуацию такой, как она есть в данный момент.

Только я могу сказать, что здесь есть.

Мне нужна некая чуткая наивность. Требуется чистый взгляд и пустая голова (не говоря уже об отважном сердце), чтобы признать свою совершенную пустоту.

Пока не увидишь, Что ты такое, не узнаешь, что такое очевидность! Всё остальное более или менее сокрыто. В сравнении с этим Видом, все остальные виды такие неясные, нечёткие, размытые, туманные.

Не то чтобы я мог ошибаться насчёт того объекта вон там, я в какой-то степени и должен ошибаться: воспринимать его вообще хоть как-то – значит воспринимать его неправильно.

И наоборот, не то чтобы я вероятно был прав насчёт чистого Субъекта здесь, я должен быть прав: видеть его вообще – значить видеть в совершенстве, какой он был, есть и будет на веки вечные, точно так же, как видели его и будут видеть все смотрящие на него.

Поскольку видеть Нечего, я не могу видеть его частично или неясно. Это всё-или-ничего (всё-и-Ничего), бескомпромиссное открытие, устраняющее всякое беспокойство о том, как бы моё Просветление не оказалось бледнее твоего, менее зрелым или с каким-нибудь дефектом.

Видеть это единственный Вид – это совершенное Видение, поэтому среди тех, кто наслаждается им, не может быть элиты или какой-то иерархии – пока длится видение.

Величайшая тайна жизни, величайшее знание – не знать, быть в недоумении, находиться буквально на границе ума, где начинается Ум Одного – того, кто на самом деле и есть я.

Любой «выбор», сделанный из не-знания, не-записывания этого, не-укладывания в портфель, не-следования сценарию или правилу, а из Ясности Здесь и того, что её наполняет, кажется мне чем-то совершенно иным, истинным смирением.

Всё, что я делаю, исходит или из моей человеческой природы, из моего «образа Дугласа», незаконно и бессмысленно наложенного на Центр моей жизни, или из того, что находится в этом Центре, из того, Кто я.

Разница между этими двумя видами действия не кажется такой уж большой, но на самом деле она очень, очень глубока.

Можно сказать, что подлинный единый есть не-знание.

Только не знай.

Пока я остаюсь в центре, в совершенстве Нового Человека, моей Истинной Природы как Первого Лица Единственного Числа, множественные несовершенства старого человека уменьшаются.