Шри Бхагван - Путь медитации. Руководство шаг за шагом

После того как проделаете это пять раз, очень мягко, очень расслабленно сядьте, выпрямите спину и успокойте дыхание. Выдыхайте медленно и следите за своим дыханием. Отдохните пять минут. За время этого отдыха решение, которое вы приняли, более глубоко просочится в вас. Примите решение пять раз, затем, сидя спокойно, следите за своим дыханием пять минут и дышите медленно.

Возлюбленные!

Прошлым вечером я говорил о том, как создать основание для медитации внутри себя. Мой подход к медитации не основывается ни на каких-либо писаниях, священных книгах или специфических школах мысли. Я говорю только о путях, по которым прошел сам, и о которых узнал, погружаясь в себя. Вот почему то, о чем я говорю, — не просто теория. И когда я приглашаю вас это испытать, у меня нет ни малейших сомнений, что вы тоже добьетесь успеха в поисках того, чего страстно желаете. Дальнейшее подтвердит, что я буду говорить только о том, что сам испытал.

Мне пришлось пройти период сильнейших духовных и телесных страданий. Мне пришлось пройти период проб и ошибок, и все это время я боролся за то, чтобы проникнуть внутрь себя. Я прилагал постоянные усилия, чтобы испытать все пути, все тропы в этом направлении.

Те дни были очень болезненными, исполненными духовных и физических мук. Но было постоянное усилие, и благодаря этому усилию — так же, как когда огромная волна падает с огромной высоты, и когда постоянное течение стачивает даже камни, — с этим непрерывным усилием, подобно водопаду, однажды я нашел вход. И я буду говорить только о тех методах, с помощью которых я нашел вход.

Поэтому я могу сказать вам с абсолютной убежденностью и уверенностью, что, если вы испробуете этот метод, результат абсолютно гарантирован. В свое время были боль и горе, но теперь во мне нет ни боли, ни горя.

Вчера кто-то спросил меня:

— Люди спрашивают вас о таком количестве своих проблем. Они вас не беспокоят?

Я сказал ему:

— Если проблема не твоя, ты не можешь беспокоиться из-за нее. Если проблема относится к кому-то другому, в ней нет беспокойства. Беспокойство начинается, если ты воспринимаешь проблему как свою собственную.

В этом смысле у меня нет проблем. Но я испытываю различные виды печали, и это значит, что вокруг себя я вижу много людей, которые, кажется, так страдают, у которых столько проблем, а я чувствую, что их боль и беспокойство можно так легко снять, потому что для них существуют очень простые решения. Я чувствую, что если бы они только постучали в дверь, дверь бы очень легко открылась. И все же они стоят прямо перед ней, рыдая. Вот в таких случаях я испытываю очень разные виды душевных и физических страданий.

У парси есть короткий рассказ.

Слепец с товарищем пересекали пустыню. До этого они шли разными путями, но по дороге им суждено было встретиться. Они провели вместе несколько дней, и за это время их дружба окрепла. Как-то утром слепец проснулся раньше своего друга и стал шарить вокруг в поисках посоха. Это была ночь в пустыне, и было очень холодно, стояла зима. Он не нашел посоха, но там была змея, которая так окоченела от холода, что слепец поднял ее и возблагодарил Бога, говоря:

— Я потерял свой посох, но теперь ты дал мне лучший, более гладкий посох.

Он благодарил Бога и говорил:

— Ты очень милостив.

Затем он ткнул своего друга этим посохом и разбудил его, говоря:

— Поднимайся, уже утро.

Когда его друг проснулся и увидел змею, он испугался и воскликнул:

— Что это у тебя в руке? Брось это немедленно! Это змея, это опасно!

Слепец ответил:

— Друг, в приступе зависти ты называешь мой прекрасный посох змеей. Ты хочешь, чтобы я бросил его, чтобы самому его взять — может, я и слепой, но я не дурак.

Его друг ответил:

— Ты что, псих? Ты с ума сошел? Немедленно брось это! Это змея, и она опасна!

Но слепец сказал:

— Ты оставался со мной столько дней и до сих пор не понял, какой я умный. Я потерял свой посох, и теперь Всемогущий дал мне более красивый посох, а ты просто пытаешься одурачить меня, называя его змеей.

Слепец в гневе решил, что его друг завистлив и зол, поэтому продолжил путь один. Чуть позже встало солнце, было уже не холодно, змея согрелась, ожила и ужалила слепца.

Боль, о которой я говорю, — это такая же боль, которую должен был испытывать товарищ слепца по отношению к своему другу. Подобно ему, я также чувствую боль за окружающих меня людей. Они держат в руках своих змею, а не посох, но, если я скажу им об этом, они дивятся, какая зависть заставляет меня говорить это. И я говорю не о ком-то, я говорю о вас.