Лууле Виилма - В поисках истины

Первейшему средству общения — сердцу — про это известно, потому и слетели с Ваших уст эти слова. Может случиться, что человек обращает к Вам свой взор, и по его глазам видно, что он не понял, о чем речь. Это значит, что обученное вежливым манерам тело действует автоматически, покуда на место не вернется дух. Вам тоже могут задать этот вопрос, и Вы удивляетесь: «Я же здесь, к чему этот вопрос?», а возможно, даже обижаетесь.

Иному делается не по себе, и он начинает тормошить ближнего: «Что с тобой?» С ним все в порядке — он всего лишь сосредоточен на самом важном — на совершенствовании себя как человека. Большинство людей способно сосредотачиваться лишь наедине с собой, мало кому удается это делать в сколь угодно большой и шумной компании. Кто такой способностью не обладает, тот может запаниковать при виде сосредоточившегося человека.

В повседневном обиходе слово «сосредоточивание» употребляется редко. О сосредоточившемся человеке обычно говорят: «глубоко погруженный в свои мысли». Научитесь правильно употреблять это словосочетание, тогда Вы сможете беспрепятственно дать ближнему, например школьнику, добрый совет: «Сосредоточься. Постарайся определить суть задания!» И тот его определит, если Вы нервно не будете его подгонять. А если Вы вдобавок объясните ему, что его мозг устал от перенапряжения, что хорошо бы немного отвлечься, побегать-попрыгать и лишь потом сосредоточиться вновь на учебе, то Вы поможете ребенку по-настоящему После этого учеба пойдет как по маслу.

Внешний вид сосредоточившегося человека сопоставим с внешним видом и поведением душевнобольного. У обоих средоточие духа в данный момент находится за пределами тела и души. Чем более возвышенна и более далека проблема, на которой человек сосредотачивается, тем выше и тем дальше находится его дух. Различие состоит лишь в том, что у душевнобольного дух прячется подальше от испуганной души, дабы избежать собственной гибели, и в этой жизни может уже не вернуться.

У сосредоточившегося человека дух отлучается добровольно и возвращается соответственно потребности.

Желание быть человеком, а значит, иметь все самое лучшее, сводит человека с ума.

Потребность быть человеком, а значит, отдавать самое лучшее, делает человека философом.

По форме они похожи, но по содержанию разительно отличаются. Содержание выражается в действии: философ рассуждает, душевнобольной умничает. Все мы в некоторой степени философы и в некоторой — душевнобольные. К сожалению, чаша весов сильно кренится в сторону душевнобольных. Философия начинается со средоточия, тогда как душевная болезнь средоточием завершается.

Философия может взмыть на такую высоту, что устремляется в заоблачную высь, и то, что недопонято современниками, остается освоить грядущим поколениям. Умничанье душевнобольного хоть и способно кружить на высоте небоскреба, но взмыть оно не может, поскольку корнями вросло в землю.

Подведем итоги: А. Сконцентрированность повышает целеустремленность, а та, в свою очередь, способность сконцентрироваться. В результате получается индивидуальное развитие в замкнутом круге, т. е. в материальной плоскости, следствием чего является болезнь.

Б. Сосредоточение формирует целенаправленность, а целенаправленность развивает способность сосредотачиваться. В результате мы имеем общее развитие, которое повышает как духовный, так и материальный уровень и дематериализует болезни.

Когда мы научаемся воспринимать себя как жизнь и как Бога, границы неизведанного отступают, и ограниченные представления о себе, жизни и Боге обретают новые, более широкие масштабы. Лишь с достижением известной зрелости мы осознаем, что человек, жизнь и Бог — это фактически одно и то же. Духовный человек подобен безграничному небу, а человек физический подобен земному шару на этом небе. Небо может существовать и без Земли, но Земля не может обойтись без неба. Человек, который в данный момент уравновешен, способен видеть дух, потому что смотрит в этот момент сердцем.

Испуганный человек, к сожалению, видит то, что желает видеть. От увиденного мне стало ясно, почему восточная философия утверждает, что человек есть Бог. Христиане это не приемлют, поскольку христианством Бог выведен за пределы человека. Вернее, поставлен над человеком. Желание доказать свою правоту вынуждает человека пространно говорить о своей вере. Ему невдомек, что тому, кто много о чем-то говорит, именно этого отчаянно недостает. Кто верит, тот не разглагольствует о вере. Он верит.