Тартанг Тулку - Время, пространство и знание

Двусмысленность слова «опыт» можно интерпретировать как указывающую в направлении либо абсолютной объективности (путь редукционного натурализма), либо абсолютной субъективности (преследуемой дедуктивным идеализмом). Один замалчивает субъект, другой — объект; общим для обоих является мнимая дихотомия на субъект и объект. Но «опыт» (переживание) предшествует различию между субъективностью и объективностью, между внутренним и внешним, поскольку он не является ни субъектом, ни объектом и не имеет ни внутреннего, ни внешнего. Дело в том, что опыт не есть вещь, внутреннее же учреждающего субъекта или трансцендентального эго, так же, как и внешнее учрежденного объекта, являются позднее. Трансцендентальное эго — это постулат, как абсолютное пространств и время, и имеет лишь ограниченное применение в близоруком репрезентативном мышлении, как Эвклидова геометрия на маломасштабных поверхностях. Опыт который не поддается никакому редукционизму и поэтому не может сравниваться с трансцендентальным эпистемологическим источником (эго трансцендентных философий) или с метафизическим основанием (допущение метафизикой существования душевной субстанции) является тем не менее источником понятий для интерпретации, среди которых «пространство» и «время» оказываются «горизонтальными формами» самого опыта. Здесь «пространство» является ориентабельностью без фиксированного центра, а «время» — удерживающей-запоминающей структурой с его объединяющей операцией «теперь». Отличительные характерные качества «присутствия субъекта» и «присутствия объекта» являются результатами более поздней (тематической) конструкции. Хотя опыт, все проникая, присутствует, как «горизонтальные формы», являющиеся налагаемыми ограничениями, как в игре, опыт (как непрерывный источник) никогда не исчерпывает себя.

Вместе с этим опыт несет побочный оттенок значения знания, которое, и это следует подчеркнуть, является основополагающим, если не синонимом, для всей жизни (как мы ее «знаем»). Это также способ, которым она проявляет себя, т. е. ограничивая себя пространством и временем.

Будучи скорее процессом, чем статической сущностью, знание всегда рискует стать разделенным с самим собой (против себя), принимая свои намеренные операции конкретно и — но до этого оно соскальзывает в жесткость субъекта-«здесь» и объекта-«там» — устанавливая поддельный образ себя, который действительно является источником любой дуальности. И все же этот поддельный образ есть знание, но оно не является ни доминирующей интуицией, ни Большим Знанием. Оно меняется вместе с настроением «времени», будучи похожим на моду, и поэтому его время не является Большим Временем. Масштаб («пространство»), который оно само устанавливает, есть ограничение, и поэтому — не Большое Пространство. Фактически с точки зрения этого «малого» знания пространство и время являются лишь «фрагментами», «отдельными вещами», которые старательно ткутся на фабрике пространства-времени. Но такая унификация не остается стабильной и всякий раз подвергается серьезной угрозе со стороны новой информации.

Не следует думать, что, различая «малое знание», которое неизбежно оказывается как ограниченным, так и ограничивающим, и Большое Знание, имеющее освобождающее действие, поскольку оно игнорирует любую попытку ограничить или свести его к банальностям мнения, мы имеем дело с редуцируемыми свойствами или «вещами», между которыми лежит непроходимая пропасть. Большое Знание обнимает «малое знание» и может поэтому «видеть» его ограничения (и, что еще важнее, повеселиться над ним), тогда как «малое знание» не способно ни на что подобное.

Итак, «фигурально выражаясь», Большое Знание играет само с собой в жмурки. Но ничто не мешает ему сорвать повязку и двигаться сознательно. Или, можно сказать, «малое знание» подобно искаженному близорукому зрению, тогда как Большое Знание — это полное (нормальное) зрение — видение без видения, «вещей». Это, конечно, язык парадоксов, который совершенно невразумителен для того, кто держится за букву, кому по этой причине не над чем смеяться и кто упускает богатство, каковым является Бытие как переплетенная динамика пространства, времени и знания.

Переход от «малого знания» к Большому Знанию не влечет за собой новой теории о знании и его проявлениях, которые — не столько события, сколько Бытие, как знание, пространство и время, всегда вот оно, но никогда — в качестве вещи. Не создает этот переход и новой эпистемологической модели. Это реставрация видения, которое как таковое ни отрицает, ни абсолютизирует.