Бхагван Раджниш - Передача лампы

Преподаватели были против меня, большинство студентов были против меня, но то были заурядные личности.

Были несколько студентов, которые буквально влюбились в меня, — ведь я делал то, о чем из страха они не могли спросить, и то, что они не могли четко сформулировать. И они наслаждались. Я стал, в определенной степени, выразителем их взглядов. Их больше интересовали мои рассуждения, чем то, о чем говорили учителя. Потому что мои рассуждения затрагивали самые корни предмета.

Было и несколько преподавателей, любивших меня. Но очень немногие открыто отдавали должное тому, что мои рассуждения были более вескими, чем их собственные. Они говорили: «Запомни, пожалуйста, что мои рассуждения помогут тебе сдать экзамен. Твои же рассуждения не помогут».

Я им отвечал: «Меня абсолютно не волнует экзамен. Сдам я его или нет — не это главное. Для меня главное в том, чтобы я показал себя искренним, настоящим».

На моем последнем экзамене на степень магистра гуманитарных наук один из моих профессоров был очень обеспокоен, потому что мою диссертацию должен был оценивать старый профессор из Аллахабадского университета, всемирно известный специалист по индийской философской мысли — доктор Ранад. И было давно известно, что получить у него проходной балл — это большее, на что можно рассчитывать. Он был известен этим на всю страну. В основном люди проваливались: его критериям не так просто было соответствовать.

Мою работу тоже должен был читать он, поэтому мой преподаватель индийской философии был очень озабочен. Я сказал ему: «Не волнуйтесь, ведь это мой экзамен, а не ваш!»

Он не мог спать по ночам. Он сказал: «Я знаю, что у тебя будут проблемы. Этот человек немного эксцентричен, но у него такой авторитет, что никто не может возразить ему».

Я сказал: «В этом не будет необходимости. Кто знает, может быть, он ждет меня. Возможно, я соответствую его критериям».

Он рассмеялся и сказал: «Ты его не знаешь. Он завалил стольких людей, за всю свою жизнь он ни разу никому не дал первого разряда. Сейчас он на пенсии. Но благодаря его известности университеты все еще продолжают отсылать ему экзаменационные работы».

Было похоже, что он идет на экзамен, а не я. Мне приходилось утешать его, уговаривать не напрягаться и не переживать.

И я сделал именно то, чего он так боялся… Я сделал именно это, потому что не мог сделать ничего другого. Мои ответы на его билет, на его экзаменационный билет, послужили поводом для спора, чего так боялся профессор: «У него такой авторитет, который никто не поставит под сомнение. А ты можешь создать такую ситуацию, в которой он может почувствовать себя задетым. Он поставит тебе „ноль“; он ставил „ноль“ многим людям».

Первый вопрос был «Что такое индийская философия?» — я ответил коротко: «Такого понятия не существует. Это вопрос, противоречащий истине, он не заслуживает большей траты времени по одной простой причине — философия не может иметь географическое деление; вы ставите географию на ступень выше, чем философию. Что связывает философию с географией? Мышление не имеет географических границ, оно повсеместно. Есть только одна философия, и она всеобщая. Поэтому никогда больше не задавайте такой вопрос».

Конечно, он, должно быть, был потрясен, потому что не ожидал… всю его жизнь люди были обходительны с ним. Теперь он старый, мудрый человек… но на все его вопросы я отвечал аналогично. Когда я рассказал своему преподавателю, как я отвечал, его глаза наполнились слезами.

Я сказал: «Вы сошли с ума! Мне поставят оценку „ноль“, меньше он не может поставить. Но почему вы…?»

Он ответил: «Я сочувствую тебе. Я понимаю тебя. То, что ты говоришь, правильно. Но дело не в том, что правильно; дело в том, что соответствует требованиям, что компетентные люди считают правильным».

Но доктор Ранад подтвердил свою репутацию честного человека. Он поставил мне «девяносто девять» и написал особое примечание для проректора, упомянув, что оно должно быть показано и мне. Там было следующее: «Ты потряс меня как никто и никогда. Твои ответы были незаурядными, тебя не заботило, сдашь ты или нет. Ты был тотально в каждом из своих ответов, и было неважно, каков будет результат. Я оценил твою тотальность, я оценил твою энергетику, я оценил твою самобытность — я давно ждал такого ученика».

Проректор позвонил мне. Мой преподаватель сказал: «Должно быть, что-то не в твою пользу, потому что бумаги вернулись. Я иду с тобой». Когда он увидел примечание, он не мог поверить своим глазам. Он сказал: «Сегодня я могу сказать, что чудеса бывают. Я думал, ты получишь „ноль“, а у тебя девяносто девять процентов!»