Бхагван Раджниш - Передача лампы

Но разве они живы, чтобы принять это как вызов? Разве у них есть какие-либо основания, чтобы принять это как вызов? Что касается всех основ их религии, единственное, что они могут предложить, так это «верьте». Новое человечество хочет доказательств, подтверждений, рациональности, научного подхода.

Вызов возможно принять, если вы можете предоставить научный подход, но с научным подходом они попадут в беду.

Непорочное зачатие доказать будет трудно, воскрешение доказать будет трудно, способность человека ходить по воде доказать будет трудно. Все это можно только принять на веру. Если они хотят вызова и примут вызов, тогда они должны выучить язык науки, язык довода — а не веры.

Я не вижу никакой вероятности того, что христианство может что-то предложить. Оно обречено на смерть. Чем раньше оно умрет, тем лучше — это даст миллионам людей свободу думать по-своему, искать по-своему. Это породит великую революцию, смерть христианства, потому что это самая значительная религия в мире; и это будет не только смерть христианства, это будет начало смерти и других религий. Когда большой брат умирает, другие вынуждены последовать за ним.

В Индии когда кто-то умирает, его старший сын проходит через ненужную пытку: его голову бреют; его усы, бороду — все бреют. Я спрашивал у индуистских ученых, в чем причина этого. Они отвечали: «Мы не знаем, но так было столетиями. Самый старший сын должен сбрить все свои волосы».

Я разговаривал с шанкарачарьей и спросил у него.

— Я не знаю, но что-то в этом должно быть, — ответил он. — А ты как думаешь?

— Я думаю, что это бритье головы — сигнал старшему сыну, что теперь его черед: «Приготовься! Твой отец мертв. Теперь ты крайний. Следующим позовут тебя. Это начало!»

— Откуда ты это взял? — спросил он.

— Ниоткуда. Просто… это же понятно: когда отец умирает, вся ответственность переходит к старшему сыну; он становится главой семьи. И, естественно, он следующий. Тот, кто изобрел этот метод бритья головы, оказал огромную услугу: всему городу становилось известно, что теперь этот приятель может откинуться в любой момент. И этому приятелю также становится понятно, что он должен начинать готовиться, — вопрос только времени. Он теперь первый в очереди.

Смерть христианства, с моей точки зрения, очень важна.

Только католиков семьсот пятьдесят миллионов — половина человечества христиане. Это будет грандиозное освобождение. Папа просит своих последователей принять вызов, но сам он такой трус, он не может принять вызов.

Я не встречал ни одного христианского епископа или кардинала, который был бы способен принять какой бы то ни было вызов. По той простой причине, что их ключевая философия основана на вере, на принятии, на веровании. А человек, который вызывает вас, не собирается принимать это как верование — вам придется представить доказательства, вам придется представить подтверждения, вам придется предоставить очевидцев Бога.

У них даже нет аргументов. А те аргументы, которые предоставляет христианство, несерьезные, неполноценные. Любой может опровергнуть их без особого труда.

То, что их специалисты из семидесяти пяти стран говорят, что депрограммирование должно быть прекращено, имеет колоссальное значение. Это значит, вы не можете больше принуждать человека так, как с успехом делалось до сегодняшнего дня. Времена изменились, и человек достиг определенной зрелости. Он хочет свободы, чтобы выбрать свой жизненный путь. Он не хочет, чтобы это решал кто-нибудь другой; он хочет решать это сам, потому что это первый шаг к утверждению своей индивидуальности.

Если папа действительно считает, что это вызов, он не должен мешать итальянскому правительству выдать мне визу на въезд в Италию. Шестьдесят пять выдающихся личностей Италии, люди с международной известностью, которые сделали вклад в различных направлениях, протестовали: «Почему ему не разрешают въехать?» Правительство не сказало нет, и сейчас уже прошло почти шесть месяцев с того момента, как я подал заявление на получение въездной визы — просто в качестве туриста.

У меня есть свои люди в Италии. Они продолжают говорить нашим саньясинам там: «Да, мы дадим ее, она уже скоро будет». Шесть месяцев каждый день они говорят «завтра».

Но папа сильно влияет на правительство.

Если он действительно имеет в виду вызов, то позвольте нам начать с самого Ватикана.

Я принимаю вызов, и я готов к публичной дискуссии — открытой дискуссии — по каждой христианской догме; и я готов доказать, что это абсолютная бессмыслица, вздор и абсурд.