Бхагаван Раджниш - Последняя утренняя звезда

Просветленные мистики говорят: «Верования никчемны! Ощутите божественное!» Просветленный мистик делает это ощущение доступным вам. Он изливает сладкий мед, в котором тонет сам. По этой причине мастера так настаивают на сатсанге, на сидении около просветленного мистика.

В чем смысл сатсанга? Мастер, просветленный мистик, напился божественного вина, и вы можете перенять от него какую-то часть этого вина. Даже если вы выпьете воду из глиняного кубка, который принадлежит мастеру, вы все равно опьянеете, потому что в нем остается осадок этого вина. Даже если вы будете просто сидеть около него, если не сегодня, то пусть завтра, а если не завтра, то пусть послезавтра, тогда вы начнете вибрировать, ведь что-то начнет резонировать в вашем сердце. Этот резонанс абсолютно лишен логики! Он вне вашего интеллекта, и это не то, что может ухватить ваш ум.

Просветленное сознание появляется. Когда человек ощутил божественное, когда открылось окно человека, когда его глаза познали. Вам нужно несколько ближе подойти к глазам такого человека. Вам нужно использовать его глаза как телескоп. Вам нужно обрести проблеск через его глаза. В этом значение мастера. Мастер - это тот, кто познал божественное. Мастер - это мистик, которого вы начали ощущать, посредством которого вы начали познавать.

На Тибете есть поговорка: «Если ты хочешь найти путь вокруг гор, спроси того, кто каждый день ходит туда и сюда по горам». Не спрашивайте тех, кто никогда не был в горах, кто всегда жил в долине, даже если они изучили много карт или получили знания из великих книг. Если вы спросите их, то будете бесцельно бродить и, в конце концов, заблудитесь. Спросите человека, который ходит там каждый день, то есть почтальона, который собирает почту и разносит ее по округе. Возможно, он не окажется великим пандитом, и у него не будет никаких карт, но вам следует спросить именно его.

Дайя не очень мудрый человек, то есть мудрый в смысле знаний пандита. Она не знает священные книги. И все же я выбрал ее предметом своих бесед. Я буду говорить о ней, а не о великих пандитах. Вряд ли она вообще была образована, но она шла по пути, и ей известен этот путь. Она вдохнула много пыли на этом пути. Она окрашена пылью. Постоянно идя по пути, странствуя по пути, она стала пустотой в том, что касается ее самой. От нее остался только аромат этого пути. Этот аромат проявился в ее стихах.

Есть три типа поэтов. Первый тип состоит их тех, кто получил проблеск божественного во снах. Это люди, которых мы обычно называем поэтами, то есть Калидас, Шекспир, Мильтон, Эзра Паунд, Сумитранандан Пант или Махадеви. Мы называем их поэтами, потому что они получили проблеск во снах. Они не видели божественное в состоянии бодрствования, просто слабый шепот достиг их ушей, пока они спали. Они превратили этот шепот в песню. Бог не вошел в их жизнь, но в тот миг, когда они получили его слабый проблеск в розе, они услышали далекий звук его шагов. Иногда они слышали звук его шагов в журчании реки или ручья. Иногда его красота мерцала в высоких волнах океана... Но они не увидели Бога непосредственно, все это произошло во сне. Они живут во сне, они бессознательны, но все же в их поэзии присутствует небывалая живительная сила.

Поэзия принадлежит Богу - вся поэзия от Бога, поскольку вся красота есть его красота. Поэзия означает славословия красоте, панегирик красоте, описание величия красоты. Поэзия означает безмолвие красоты. Вся красота есть красота Бога. У этих людей были случайные проблески Бога, кое-где они видели его следы, но не в состоянии бодрствования, потому что они ничего не сделали для того, чтобы пробудиться. Они не рыдали ради своего пробуждения, они не страдали ради своего пробуждения. Пробуждается только тот, кто преданно служит Богу.

Итак, второй тип поэта - это преданный служитель Бога, просветленный мистик. Он не просто увидел красоту, но увидел самое прекрасное. Он не просто услышал эхо, но осознал источник звука. Это похоже на то, как если бы кто-то пел песню на вершине горы, и звук его песни отзывался эхом в долинах. Поэты услышали эхо, а мистики увидели самого музыканта. Поэты ухватили эхо, резонанс музыки, который возникает в долинах, а мистики впитали в себя музыку, сидя непосредственно рядом с музыкантом. Разумеется, сила их речи беспримерна. Поэт более искусен в художественном отношении, потому что у него есть поэтический талант. Мистик не столь искусен в художественном отношении, потому что он никогда не учился искусству стихосложения. Итак, с точки зрения поэтического искусства слова мистиков, возможно, и не составят великую поэзию, но с точки зрения истины их слова представляют высшую поэзию.