Игнатий Брянчанинов - Изложение Учения Православной Церкви О Божией Матери

Православная Церковь признает девство естественным человечеству [ 78], признавая собственно естеством человеческим то естество, в котором он был сотворен. Состояние падения, в котором ныне находится все человечество, есть состояние неестественное, нижеестественное, противоестественное. Но так как все человечество объято недугом падения, то это состояние общего недуга можно называть естественным падшему человечеству. Так свойства недуга естественны состоянию в недуге: они неестественны состоянию здравия. В таком случае — мы согласны — девство уже неестественно человечеству. По этой причине весьма, весьма немного девственников между праведниками Ветхого Завета: и патриархи и большая часть Пророков должны были подчиниться игу супружества.

Господь наш Иисус Христос, восставив падшее человеческое естество, восстановил и девство. Сам Он был, по человечеству, всесвятым девственником; Его Матерь была благодатною, Пречистою Девою. Девство, естественное естеству человеческому в первобытном состоянии естества, неестественное естеству падшему, возвращено, как дар, естеству, обновленному Спасителем. Дарование Божие о Христе Иисусе Господе нашем все, чем составляется вечное наше спасение, наше достоинство, наше совершенство, что все называется общим именем живота вечного [ 79]. И новозаветное девство есть дар Божий, даруемый Господом, как Сам Господь сказал о девстве: Не вси вмещают словесе сего, но имже дано есть [ 80]. Дается дар преподобия (т. е. нравственного состояния, наиболее сходственного с тем, которое явил собой Господь наш Иисус Христос) тем, которые желают его всем сердцем, и испрашивают у Господа теплейшими молитвами [ 81].

Неестественно девство падшему человечеству, а потому оно никак не может быть получено одними собственными усилиями: собственные усилия укрощают плоть, а истинное девство дар Божий, вследствие постоянной, усерднейшей, часто весьма долговременной молитвы. Истинное девство заключается не в одной телесной чистоте; но преимущественно оно заключается в отчуждении ума от сладострастных помыслов и мечтаний. Ум неспособен сам собой совершить отречения от греха, если не осенит его Божественная сила [ 82]. Борьба ума со грехом составляет тот величайший труд, при котором подвижник проливает множество слез горьких, испускает множество глубоких и тяжких воздыхании, умоляя о помощи и заступлении Свыше. Когда сердце вкусит сладость духовную, тогда только оно может отторгнуться от услаждения плотской сластью; без наслаждения оно быть не может. «Любовь отражается любовью, и огнь угашается огнем невещественным», сказал Святой Иоанн Лествичник [ 83].

Бесчислен лик девственников и дев в Новозаветной Церкви милостью и щедротами Спасителя нашего; но они перешли к состоянию девства, доказав постоянной, тяжкой и продолжительной борьбой с вожделениями плоти свое искреннее желание девства. Это можно видеть из жизнеописаний преподобного Антония Великого, Пахомия Великого, Симеона Христа ради юродивого и многих других величайших угодников Божиих. Но Божия Матерь борьбы с плотскими пожеланиями не вкусила и не познала: прежде, нежели подействовало в ней вожделение, низшел на нее Святой Дух, запечатлел ее чистоту, даровал ей благодатную чистоту, даровал ей духовное наслаждение, к которому прилепилось ее сердце и от которого оно уже никогда не отторгалось. Святая Церковь называет Богоматерь Христовой одушевленной книгой, которую запечатлел Дух [ 84].

Протестанты видят основание своему учению в Евангелии. Евангелист Матфей, полагают они, повествуя об отношениях Богоматери и Иосифа обручника Богоматери, говорит об Иосифе, что он не совокуплялся с Девой только до рождения ею Богочеловека, а это служит указанием на совокупление впоследствии. Подлинные слова Евангелиста, приводимые протестантами к подкреплению их мнения, суть следующая: И (Иосиф) не знаяше ее (Марии), дондеже роди Сына Своего первенца [ 85]. Хулители основывают свое заключение на слове дондеже, выражающем по мнению их срочное воздержание от соития и мысль о соитии, последовавшем по рождении первенца, — также на слове первенец, подающем мысль о дальнейшем деторождении; по свойству русского языка вышеприведенный стих Евангелия со всей точностью может быть переведен так: Иосиф же не знал ее, и Она родила сына своего первенца. Очевидно, что слова: Иосиф же не знал ее — относятся ко всему времени пребывания Божией Матери в доме Иосифа.