Ответы на экз. вопросы Введение в литургическое предание

Последний момент наконец: вручение новому иерею дискоса с частицей св. Агнца и со словами: «приими залог сей, о нем же истязан имаше быти в день Страшного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа» . Теперь это уже не просто мирянин… он должен, по слову Гр. Богослова, «стоять с ангелами, славословить с архангелами, возносить жертвы на горний жертвенник, священнодействовать с Христом, воссозидать создание, восстановлять образ Божий, творить для горняго мира и, скажу больше, — быть Богом и творить богами» («Слово защитительное»).

От этого момента начинается не жизнь, а житие; не деятельность, а служение; не разговоры, а проповедь; не немощь долголетнего расслабленного, а дерзание друга Христова, «забвение задняго и простирание вперед» (Филип. 3, 13), царство благодати, вечности и распятия Христу. [2]

Литература:

1. Нефедов

2 Архимандрит Киприан (Керн). «Православное пастырское служение».

Три пути знает христианская история. Путь протестантский (о котором, в сущности, и не следовало бы вообще говорить, так как никакого священства и посвящения там и нет, равно как и нет формальных признаков церкви) уклонился в одну крайность. Диссиденты от Рима, ограничиваются одним избранием общиной. Этого достаточно в глазах тех, кто свою свободу от римского примата и искаженного учения о церкви купили отрицанием всякой иерархии, и пресвитерианским безначалием, в котором благодатный момент совершенно отстранен. Это крайняя демократизация понятия церкви.

Римский католицизм пошел путем противоположной крайности, путем совершенного подавления личного начала и исключения (по крайней мере, в принципе, допуская очень редкие изъятия), начала мирского, самого народа. Церковь в римском сознании концентрируется в иерархии. То царское священство и избранничество народа, о котором говорил и Ветхий Завет, и Новый, и о котором еще не забывало первохристианство, совершенно потускнело в сознании сановных прелатов Рима. Народ не участвует в выборе духовенства для себя. Древние избрания римского первосвященника при участии народа превратились в конклавы особого сословия кардиналов, неведомых первенствующей церкви. Следует, впрочем, заметить, что римский чин хиротонии знает и одну подробность, нами, увы! забытую, а именно возложение рук на посвящаемого не одним архиереем, но и другими пресвитерами. Рукополагает не один только архиерей, но и вся плирома Церкви.

Православие стремилось и стремится, правда не всегда удачно, идти путем средним и, избегая крайности одного облика западного христианства, не уклоняться в неумеренности другого. [1]

Духовное священство, говорит Лютер, есть принадлежность всех христиан. Все мы священники, т. е. все мы дети Христа, Высшего Священника. Мы не нуждаемся поэтому ни в каком другом священнике, кроме Христа, так как каждый из нас получил назначение от Самого Бога… «все мы через крещение делаемся священниками»… Всякий в Церкви может проповедовать Слово Божие и совершать таинства. Если же в видимом обществе верующих существуют пасторы и суперинтенданты, то они существуют ради порядка. Пасторы избираются обществом из людей, способных учить всех членов общины и совершать таинства, и возложение на них рук старейшин (ординация) не является посвящением, а лишь свидетельством их избрания на пасторскую должность.

Протестанты пытаются обосновать свое учение о священстве и отвергнуть церковную иерархию ссылкой на Исх. ХХIV, 5, 6; на слова Апостола Петра: «Вы род избранный, царское священство, язык свят… устрояйте из себя священство, чтобы приносить духовные жертвы» (1 Пет. II, 9, 5) и на слова Апостола Иоанна: Христос «сотворил нас цари и иереи Богу и Отцу Своему» (Апок. I, 6; ХХ, 6). Однако цитированные места, хотя и говорят об усыновлении верных Богу Духом святым и о праве непосредственно обращаться к Нему со своими молитвами, как бы за себя священнодействовать, но не имеют того смысла, который хотят им придать протестанты. Приведенные слова Ветхого и Нового Завета говорят о том, что избранные Божие люди (евреи — в Ветхом Завете, и христиане — в Новом) должны быть народом особенным среди других — не верующих и Христа не принявших народов, — должны быть священным достоянием Божиим, закваской в мире для его преображения. И это учение вовсе не исключает необходимости существования в Церкви иерархии церковной, духовных служителей для совершения Дела Божия, и такие служители и были поставлены и в Ветхом, и в Новом Заветах тотчас при установлении Ветхого и Нового Заветов. [2]