Николай Посадский: Я с вами до скончания века…

С целью как можно глубже запечатлеть в умах Своих учеников и ближайших последователей мысль о непреложной истине Своего учения и Божестве Лица Своего, Спаситель произнес речь, в которой соединил и сопоставил прежние изъяснения, высказанные в разное время (Ин. 3, 17–19; 6, 63; 7, 16, 28–29; 8, 12, 19, 26, 28; 9, 5; 10, 30, 38). Веруяй в Мя не верует в Мя, но в пославшаго Мя, и видяй Мя видит пославшаго Мя – такими словами Господь начал речь, внушая о Своем единосущии с Богом Отцом. Это видение, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, духовное или «умственное», и «если, по словам святителя Кирилла Александрийского, Отец виден в Сыне, то, конечно, познается в Нем, как в равном Себе, ибо только существа равные объясняют себя взаимно», так что Сын есть образ Бога невидимаго (Кол. 1, 15) по изъяснению святителя Василия Великого, «образ живый, лучше же сказать, самосущая жизнь, образ не в подобии очертания, но в самой сущности всегда сохраняющей неразличимость». Через это видение, к которому приводит вера, Господь делается светом души. Аз свет в мир приидох, да всяк веруяй в Мя во тме не пребудет. Откровение Отца через Сына спасительно людям, а посему неверующий, отвергая Евангелие, сам становится виновником своей погибели: аще кто услышит глаголы Моя и не верует, Аз не сужду ему: не приидох бо, да сужду мирови, но да спасу мир. Отметаяйся Мене и не приемляй глагол Моих имать судящаго ему: слово, еже глаголах, т. е. Евангелие, – то судит ему в последний день, яко Аз от Себе не глаголах, но пославый Мя Отец, Той Мне заповедь даде, что реку и что возглаголю, и вем, яко заповедь Его живот вечный есть. Яже yбо Аз глаголю, якоже рече Мне Отец, тако глаголю.

День клонился к вечеру, и время было позднее. Осмотрев все, Господь оставил храм и город, и с двенадцатью учениками опять удалился в Вифанию, которую Он избрал местом ночного отдохновения на все время – до самой последней ночи, проведенной в Гефсиманском саду. В этом тихом селении, в кругу дружественного Ему семейства вдали от многолюдной толпы, наполнявшей город в дни праздника, Он мог спокойно предаться молитвенной беседе с Отцом Небесным, а также в доверенных беседах с учениками запечатлеть в умах их величие и важность последних дней Своей земной жизни.

На другой день после знаменательного входа в Иерусалим Господь Иисус Христос утром опять пошел в город, в сопровождении двенадцати учеников, тою же, как и вчера, дорогою, но без всякой торжественности. Мысль Богочеловека, естественно, обращалась ко вчерашнему событию, в котором, вместе с скоропреходящим восторгом народа, обнаружилось с поразительною ясностью крайнее ослепление представителей иудейской синагоги, руководителей и наставников народа. Эти лицемеры, прикрывавшие недостаток истинного благочестия внешнею набожностью и добрыми делами напоказ, были злейшими врагами Иисуса Христа и нередко подвергались сильным обличениям воплощенной Истины. Для наглядного изображения духовного неплодия их, а за ними и всего иудейского народа, Господь в Своих беседах воспользовался выразительным образом бесплодной смоковницы: это дерево, украшаясь широкими листьями, но не имея плода, оказывалось не достигающим своего назначения, а посему могло служить наилучшим подобием одной внешности сеновного закона без внутреннего духа жизни. Смоковница, представленная в притче, три года оставалась бесплодною; она была уже обречена домовладыкою на посечение, чтобы не занимала напрасно места, но по совету виноградаря оставлена еще на один год для испытания, не принесет ли плода при новых усиленных попечениях (Лк. 13, 6–9). Такова была иудейская синагога во время спасительного служения Господа Иисуса Христа. Теперь было видно, что и этот год долготерпения Божия, данный ей для вразумления, прошел для нее бесполезно и даже увеличил ожесточение и упорство ее. Отвергнув своего Мессию и не прияв в себя начатков новой жизни, с заменою ветхого закона сени и обрядов (Евр. 10, 1) заветом благодати, она теряла последние остатки жизненности и приближалась к своему концу. То знаменательное действие, которое Господь намеревался совершить теперь перед воими учениками, было как бы продолжением и заключением прежней притчи о смоковнице.

Жители библейского Востока всегда любили образные действия, наглядно представлявшие их пламенному воображению разные отвлеченные понятия. Еще древние пророки нередко употребляли такие действия, чтобы сильнее напечатлеть слова свои в умах и сердцах современников (3 Цар. 11, 30; Иep. 19, 10; 27, 2). Таким же выразительным образом, встретившимся на пути, воспользовался и Христос Спаситель для объяснения Своей мысли. Уступая требованиям плоти или, как выражается блаженный Феофилакт, «по особенному смотрению», Он взалкал. Вдали, при дороге, виднелась одинокая смоковница, и хотя время собирания смокв еще не наступило, но покрывавшие дерево листья, которые обыкновенно появляются после плодов, подавали надежду найти там или осенние фиги (фиолетового цвета), часто остававшиеся на дереве целую зиму, или же (белые) ранние фиги, которые созревали весною и отличались особенно хорошими качествами (Иep. 24, 2). Эти смоквы, или фиги, издавна служили любимою пищею жителей Палестины (1 Цар. 30, 12); туда – к придорожному дереву Господь направил Свой путь, впрочем, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «не для того, чтобы утолить голод, но для учеников, с тем, чтобы преподать им важный нравственный урок. Всеведущий наперед знал, какою найдет смоковницу. Время собирания плодов еще не наступило, но смоковница оказалась совершенно бесплодною: не оставалось на ней зимовалых плодов, не было признака и летних, новых смокв; только одни листья густо покрывали сучья. Господь приблизился к этому дереву, величественному по наружности, но бесполезному и обманчивому по отсутствию плодов, – и взору Его как бы представилась иудейская синагога со всеми руководителями ее – первосвященниками, книжниками и фарисеями, со всем слепотствующим народом, ведомым слепцами (Мф. 15, 14). Это, по выражению церковных песней, «неплодное иссохшее соборище, покрывающееся листием письменносеновного разума, плодов же дел не имущее», было весьма подобно неплодной смоковнице. То лицемерие, которое Господь обличал так часто и внушительно, теперь предстало пред Ним и учениками Его в живом образе. В предостережение для лицемеров и в назидание для Своих учеников, Он изрек этой смоковнице Свой всемогущий приговор: да николиже от тебе плода будет во веки – да не ктому от тебе во веки никтоже плода снесть! Ученики слышали слово Учителя и скоро должны были убедиться в действенной силе его: смоковница тотчас засохла. Для ближайших последователей Господа это чудо имело ту нравственную пользу, что показало им в Спасителе также и нелицеприятного Судию, карающего всякое притворство и обман, и еще раз ободрило их ввиду приближающихся событий. «Он всегда благодетельствовал и никого не наказывал, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – надлежало Ему показать и опыт Своего правосудия и отмщения, дабы и ученики, и иудеи знали, что Он хотя и мог иссушить, подобно смоковнице, Своих распинателей, однако же добровольно предает Себя на распятие. Увидев, что смоковница засохла, ученики удивились и говорили: како абие изсше смоковница? Но Господь обратил это чудо к нравственному назиданию их: аминь глаголю вам, аще имате веру и не усумнитеся, не токмо смоковничное сотворите, но еще и горе сей речете: двигнися и верзися в море, – будет, и вся, елика аще воспросите в молитве, верующе, приимите.