Николай Посадский - Отверзите двери Богу… Из духовного наследия святителя Игнатия Брянчанинова

27. Не веруяй, уже осужден есть (Ин. 3, 18). Не верует и тот, кто отвергает Бога, и тот, кто проводит греховную жизнь.

28.Земная жизнь – не собственно жизнь, но преддверие к вечности, есть непрестанная борьба между жизнью и смертью.

29.Человек разъединением с волей Божией отогнал от себя Духа Святого, и теперь в человеке мысль и дух борются между собою, выходят из повиновения уму, восстают против него. Сам ум в непрестанном недоумении, в омрачении, закрывающем ему Бога и путь к Богу.

30.С помыслами не надо вступать в беседу и прения, а устремляться к молитве.

31.Со слезами и плачем надо умолять Бога о помиловании.

32.Наше естество в состоянии падения, и плотские вожделения ему свойственны и не могут не возникать из него. Итак, не должно удивляться и приходить в недоумение при появлении помыслов, мечтаний, ощущений вожделения.

33.Брань, воздвигаемую плотью, упраздняет молитва с плачем.

34.Великое оружие против помыслов – чистая жизнь и вера в Бога.

35.Насильственная борьба против порочных навыков вменяется Богом человеку в мученичество, и одержавший в этой борьбе победу венчается венцом исповедников или подвизающихся ради закона Христова.

36.Многоядение соделывает тело дебелым, ожесточает сердце, потемняет ум множеством испарений и газов, восходящих из желудка в мозг, и в молитве тогда – сонливость, леность, мечтания.

37.Любящие вино никогда не сподобятся духовных дарований.

38.Когда подействует в нас греховное пожелание, надо отказать ему. В другой раз оно подействует слабее и, наконец, совсем утихнет.

39.Беги картежной игры, винопития, дерзости в словах и движениях рук, тела, обжорства, сребролюбия, роскоши, изнеженности, рассеянности.

40.«Убойся злых навыков, – сказал преподобный Исаак Сирин, – более, нежели бесов».

41.Фарисеи осуждали Господа как имеющего беса, как злодея и разбойника. Им нужен был Мессия, похожий на Александра Македонского или Наполеона, с громкой славой завоевателя, с трофеями. Фарисеи утверждали, что Спаситель опасен для общества, народности и осудили Праведника.

42.Душа фарисея лицемерна, сребролюбива, гроб зловония. Дела, слова, вся жизнь фарисея – ложь непрестанная.

43. Внемлите же, – завещает Господь, – от лживых пророк, иже приходят к вам в одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы. От плод их познаете их (Мф. 7, 15—16).

44.Лживые пророки всегда коварны, и потому Господь заповедует по отношению к ним особенное внимание. Они познаются по плодам: по жительству своему, по делам. Не увлекись красноречием и сладкоречием лицемеров, их тихим гласом, как бы выражением кротости, смирения и любви; не увлекись той сладкой улыбкой, которая играет на их устах и лице, той приветливостью и услужливостью, которая светит из взоров; не обольстись той молвой, которую они искусно распускают о себе между человеками, теми одобрениями, похвалами, громкими именами, которыми величает их мир; всмотрись в плоды их.

45.Мнение смирения – ужаснейший вид гордости. С трудом изгоняется гордость, когда человек признает ее гордостью. Но как он изгонит ее, когда она кажется ему его смирением?

46.Ученик Христа призван Евангелием научиться кротости и смирению у Самого Господа.

47.Утаение своих добродетелей составляет одно из свойств смирения, поэтому смиреннословие и смиреннообразие (вызывание на исполнение низких дел) душевредно.

48.Вид смирения, приготавливающий к терпению скорбей, назван самоукорением (обвинением себя в греховности). При самоукорении христианин увидит всех человеков святыми и Ангелами, а себя – грешником из грешников, и погрузится в постоянное умиление. Через самоукорение благоразумный разбойник на кресте делается богословом, а ученые, священники, архиереи иудейские, фарисеи, почивающие на законе Божием, стали богоубийцами. Должно быть постоянное обвинение и осуждение самого себя.

49.При скорбях полезно повторять слова Писания, но когда смирение действует прямо из сердца, без предварительной мысли смиренномудрия, то бывает несказанная радость, сладость и желание получить посрамление и заушение. Это святое смирение, соединенное с Божественной любовью, в мучениках не могло насытиться никакими казнями, и принимали они лютые казни, как дары, как прохладное питие, утоляющее в них жажду смирения.