Ирина Мелешкевич - Таинство венчания

«Не нужно мне угрожать!»

А я и не угрожала – я констатировала факт. Мысль о том, что в моем доме появится мужчина, однажды и на всю оставшуюся жизнь, приводила меня в ужас. Мой дом – это моя крепость! И появление в ней чужака будет подобно государственному перевороту, незаконному захвату власти, революции. Я искренне не понимала, зачем выходить замуж. В моем понимании мужчина был необходим лишь для продолжения рода человеческого, а со всем остальным я в силах справиться и сама. Гвоздь прибить – могу; починить автомобиль – любую поломку; решить какие-то житейские проблемы – виртуозней любого представителя мужского пола. Я бы даже сказала, более тонко и изящно, чем это удалось бы мужчине, и с меньшей затратой сил и нервов.

Что же касалось продолжения рода человеческого, так тут вообще все просто. Вон сколько незамужних рожают и блестяще справляются с этой задачей. Поэтому мое искреннее непонимание надобности замужества было весьма обоснованным, подкреплено фактами. И я имела неоспоримое, твердое убеждение в своей правоте.

Пока не встретила его…

Я была, как это говорится, убежденным холостяком. На мой взгляд, уместнее было завести в доме кота, чем мужчину. Кота погладил и пошел заниматься своими делами. А вот от мужчины так легко не отделаешься. Ему поесть приготовь, за ним убери, желания его исполняй, запросам его соответствуй. А взамен ты должна быть благодарна ему за то, что он удостоил тебя чести стать спутницей его жизни. Нет, такая участь точно была не по мне. Поэтому как только мужчины заговаривали со мной о свадьбе, я их тут же удаляла из своей жизни. Правда, воспоминания о них хранились на полочке в моей спальне в виде шеренги коробочек с обручальными кольцами. Брать назад колечки потенциальные женихи отказывались, а я, собственно, и не возражала – воспоминания, знаете ли, иногда бывают весьма сладкими. Конечно, отношения после несостоявшегося предложения, а вернее, после моего неожиданного ответа, заканчивались. Правда, вскоре начинались другие. И насколько бы хорош ни был потенциальный кандидат в мужья – замуж не тянуло, ну ты хоть что со мной делай. Это можно было даже назвать своеобразной фобией. Но и на старуху, как говорится, бывает проруха.

Я была замужем за своей работой. Строила карьеру. И все свое время уделяла этому. Могла работать с документами до поздней ночи, не прерываясь на обед, туалет и сон, строя теории, ища факты и добывая доказательства. Сложна и интересна работа юриста в налоговой инспекции. Обоснуй, законодательной базой подкрепи и красиво все это докажи. Отношения с мужчинами служили лирическим отступлением в пьесе моей жизни. Конечно, они были! Ухаживали, приглашали на свидания. Но если во время романтического ужина раздавался звонок по работе, я готова была бросить красавчика и приятного собеседника самой высокой степени образованности и начитанности. Служение Налоговому кодексу Российской Федерации превыше всего. Да, мужчина мог обидеться и пропасть, но я этого даже не замечала, если честно, порой и имени вспомнить не могла – дела превыше всего. А иногда случалось так, что сидишь на свидании, тебе рассказывают увлекательные истории из жизни, характеризующие собеседника с разных (исключительно положительных) сторон. Ты же в это время мысленно перебираешь в голове цифры финансовых отчетов, думаешь о расхождениях в декларациях и не обращаешь совершенно никакого внимания на неопределенное гудение голоса на заднем фоне сознания. А потом мама или подруги спрашивают:

– Ну как свидание прошло?

А тебе и ответить-то нечего. Тебе бы и самой у кого-нибудь спросить, как свидание прошло и чем все закончилось, поскольку воспоминаний об этом вечере в твоей голове совершенно не отложилось. А кому позвонить, чтобы спросить? Номера кавалеров в телефонную книгу ты не записываешь, имена их за ненадобностью из твоей памяти стираются, чтобы не засорять чертоги разума. И что же делать? Но эти угрызения совести мучают недолго – секунд тридцать, пока не зазвонит телефон (разумеется, по работе) или кто-то не ворвется в кабинет с горящими глазами и важной информацией по моему делу. И тогда все угрызения совести, как и воспоминания о недавнем кавалере, стираются из головы напрочь без возможности восстановления.

Так бы, скорее всего, и продолжалось до глубокой старости, если бы не одна моя маленькая слабость. Естественно, как у любого живого человека, она у меня была. Решающую роль в этой истории сыграла моя любовь к часам.