Морфи - Православная Гимназия им. Свт. Григория Неокесарийского

Сегодня Галина Павловна вторглась в класс, накричала на Толстого, который наезжал на тихого Диму, и объявила, что будет читать нам лекцию о церковном хоре. Чаинов тащил за ней следом тяжелый магнитофон и кассету.

После вступительной части своей лекции, Галина Пална включила магнитофон с пением. Тишина стояла полная. Вот что значит просвещать молодежь, и вот что значит православная гимназия! Помнится, в спецшколе самая нормальная учительница по литературе (Елена Михайловна), ведшая этот предмет до наглой литераторши, тоже поставила церковное пение на магнитофоне. Из тридцати человек согласилось слушать восемь. А здесь – хочешь, не хочешь, а слушать будешь! Только так людей можно заставить быть нравственными.

Конечно, через двадцать минут Терминатор и Генка захихикали, уткнувшись в парты, однако обоим приказано явиться завтра с родителями.

Наш класс и некоторые учащиеся на нашем же этаже пятиклассники на всех переменах стояли около кабинета Галина Палны (впритык к нашему классу) и слушали, как распекают Терминатора и Генку Барбузова. Говорили, в основном, сама Галина Пална, и родители этих отпетых двоечников: мама Терминатора и мама Генки. Мама Терминатора, как мы видели в щель, оказалась скромной, богобоязненной женщиной, с робким взглядом и добрым лицом. И как у таких богомолок рождаются Терминаторы?

Мама Гены Барбузова (говорят, что врач-хирург) – несколько более строгая женщина, высокого роста и с пристальным взглядом. И Генка и Терминатор бубнят чего-то непонятное. Терминатор бубнит "А чё?", "Ну и чё?", "А я-то чё?". Кажется, он и говорить-то нормально не умеет. Генка: "Сидим, никого не трогаем…", "Что я сделал-то?", "Да, блин, подумаешь…".

Ничего не могу с собой поделать – сижу и вспоминаю старую школу.

И вроде гадкая, учителя – уроды, ученики – дебилы, но когда я туда пришёл в первый класс, всё было по-другому.

Я поступил туда в 1987 году.

Помнится, перед этим в качестве приёмных экзаменов вызвали к директрисе, и спросили, кто такой Станиславский. Откуда мне, семилетнему, было знать, кто это такой? И даже то, что рядом, почти впритык, стоял театр, который он основал, мне ничего не говорил.

Ещё помню, как, придя после первого дня домой, судорожно рыдал… Я рыдал и до того дня. Это было воскресенье, я помню это точно. Был вечер, и меня утешали дедушка, бабушка, мама и папа. А на окнах – зелёные тяжёлые шторы, а за окном была ночь. Я чувствовал, что начинается что-то новое, что-то жуткое. Только сейчас понимаю, что так оно и было – дедушка умер в тот же год, а школа потихоньку заменяла дом. Родители…… Как-то стали отдаляться… временно, но будто на миг я увидел стену…

Плачу, блин……

Но помню тот вечер – я так же плакал (( Не знаю, почему… Это как ножом палец порезал на даче…… Так же было больно…… В школе – злой мир. Другой какой-то. Новые правила, которые надо соблюдать, иначе вообще убьют… Это помнится, когда на вторую неделю занятий во время большой перемены я пошёл в туалет. А он оказался женский. Откуда мне было знать, что это – чуть ли не смерть, когда заходишь не туда, куда нужно? Мы с сестрой тогда ещё в одной ванне купались… А тут – такое! Стою, писаю, а девчонки собрались, кажется, со всей школы, все страшно ржали, как лошади, теснились у меня за спиной и почему-то смотрели на пипу. Это было просто жутко…

Обратил внимание, что на улицах всё больше появляется торговцев. Торгуют всем. В два ряда стоят около входа в метро и на выходах. Подземные переходы забиты людьми и их товарами. И все шумят, кричат, любовно наглаживают свой товар на лотках. И торгуют они всем-всем-всем: одеждой, косметикой, нижним дамским бельём, ручками, книжками, жвачкой, ботинками, губной помадой, цветами, шоколадом, линейками и чулками. Вот! А говорили, что мол народ с голоду погибать начнёт от реформ. Торгуют ведь? И, судя по всему, успешно торгуют!

Пытались мне всучить комплект дамского белья («берёшь два комплекта, получаешь губную помаду в подарок!»). Кажется, я в этой гимназии быстро одичал: оброс, то есть. Завтра заставлю мамочку меня вновь подстричь, а то неудобно.

Литература (она же «словесность»). Малевский (Толстый) отвечает у доски. Татьяна Михална, литераторша, ласковым тоном поправляет ученика. Вся эта идиллия разрушена после того, как дверь неожиданно распахнулась и на пороге возник Ванька Пушкин из параллельного класса (по слухам – потомок Александра Сергеевича Пушкина, унаследовавшего от своего великого предка лишь буйный нрав). Со словами «извините», он изо всех сил пнул Малевского по заднице и исчез. Всем было ужасно неудобно, а Толстый храбро даже бросился вдогонку, но, конечно, никого не догнал и обиженно сопел.