Фома Аквинский: Сумма теологии. Том VI

Ответ на возражение 3.Не только разумные твари, но и неразумные животные по-своему причастны Вечному Разуму Но так как причастность разумных тварей является умственной и разумной, то эта причастность вечному закону разумной твари по справедливости называется законом, поскольку закон, как уже было сказано (90, 1), есть нечто, имеющее отношение к разуму. Неразумные же твари, со своей стороны, не могут обладать разумной причастностью, и потому об их причастности вечному закону можно говорить скорее аллегорически.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1.Кажется, что нет никакого человеческого закона. В самом деле, как уже было сказано (2), естественный закон является причастностью вечному закону Но посредством вечного закона, по словам Августина, «все является упорядоченным наилучшим образом». Поэтому естественного закона вполне достаточно для упорядочения всех человеческих дел. Следовательно, в человеческом законе нет никакой необходимости.

Возражение 2.Далее, как было показано выше (90, 1), закон обладает признаком меры. Но, как сказано в десятой [книге] «Метафизики», человеческий разум не является мерой вещей, скорее, наоборот [15] Metaph. Χ , 1. . Следовательно, человеческий разум не может порождать никакого закона.

Возражение 3.Далее, в десятой [книге] «Метафизики» сказано, что мера должна быть чем-то в высшей степени определённым [16] Ibid. . Но предписания человеческого разума в поведенческих вопросах изменчивы, согласно сказанному [в Писании]: «Помышления смертных – нетверды, и мысли наши – ошибочны» ( Прем. 9:14). Следовательно, человеческий разум не может порождать никакого закона.

Этому противоречитследующее: Августин различает два вида закона, вечный и временный, который он называет человеческим [17] De Lib. Arb. I. .

Отвечаю:как уже было сказано (90, 1), закон является предписанием практического разума. Далее, нужно иметь в виду, что в практическом разуме имеет место тот же порядок действий, что и в созерцательном разуме, поскольку тот и другой идет от начал к заключениям. Из этого следует вывод, что как в созерцательном разуме из известных нам по природе недоказуемых начал выводятся заключения различных наук, знание которых не присуще нам по природе, но достигается исключительно посредством умственных усилий, точно так же из предписаний естественного закона как из общих и недоказуемых начал человеческий разум должен приходить к относящимся к конкретным вопросам более частным установлениям. Эти выведенные человеческим разумом частные установления называются человеческими законами, если [конечно, при этом] налицо другие сущностные признаки закона, о которых шла речь выше (90, 2, 3, 4). Поэтому Туллий в своей «Риторике» говорит, что «правосудие берет свое начало в природе, из которой кое-что входит в обычай в силу своей полезности, а впоследствии то, что из природы и по обычаю, утверждается посредством страха и почитания закона».

Ответ на возражение 1.Человеческий разум причастен предписаниям божественного Разума не во всей полноте, но в соответствии со своим модусом и несовершенно. Поэтому как в созерцательном разуме благодаря его естественной причастности божественной Премудрости находится знание некоторых общих начал, но [отнюдь] не точное знание каждой находящейся в божественной Премудрости отдельной истины, точно так же в практическом разуме благодаря его естественной причастности вечному закону находится знание некоторых общих начал, но [отнюдь] не знание относящихся к индивидуальным случаям частных установлений, каковое знание находится в вечном законе. Следовательно, человеческому разуму необходимо идти далее и утверждать их посредством закона.

Ответ на возражение 2.Сам по себе человеческий разум не является правилом вещей, но впечатленные в него по природе начала являются общими правилами и мерами всех подлежащих человеческому управлению вещей, и в этом смысле естественный разум, не будучи мерой природных вещей, тем не менее является правилом и мерой.

Ответ на возражение 3.В отличие от созерцательного разума, который имеет дело с необходимыми вещами, практический разум связан с практическими вопросами, которые единичны и случайны. Поэтому человеческие законы не могут быть так безошибочны, как доказательные заключения наук. Впрочем, нет никакой необходимости в том, чтобы каждая мера была безошибочной и определенной, просто она должна быть настолько [безошибочной и определенной], насколько это возможно в её собственном частном роде.