Ольга Левонович - Купола в окне

Женщина с рыжим котёнком на руках рассказывает монахине: «У нас были старый кот и молодая кошка. По соседству – заброшенный госпромхоз. Кто-то разобрал старый госпромхозовский сарай, а там – отравленное зерно. Мыши наелись, померли. А кот и кошка поели этих мышей и заболели.

Не сразу мы поняли, почему они ничего не кушают, лежат, слабнут, шерсть сыплется, изо рта – пена. Кота не успели спасти. А кошку, по совету соседки-фармацевта, поила слабым раствором марганцовки. Но и она угасала на глазах.

И вот, лежала моя кошка в коробке в углу, а я в то время читала жизнеописание святого Саввы. И дошла до того места, как он молитвой животных лечил. Обливаясь слезами, попросила я вслух святого:

– Если можно, помолись о моей кошке, а то так жаль её…

В ту же минуту кошка подняла голову, шатаясь, выбралась из коробки и с усилием прыгнула мне на колени. Я её погладила, шерсть посыпалась, говорю сквозь слёзы:

– Что, жить будешь? Вот и хорошо.

Кошка быстро пошла на поправку».

Монахиня слушает и улыбается.

Однажды она заскочила к нам в ограду. Я на нее: «Цыц!», а она глянула пустыми равнодушными глазами, без признаков боязни, и я замерла. Собака крутанулась возле забора и выбежала в приоткрытую калитку.

Привезли ее соседи, что жили через два дома от нас. Держали на цепи, а тут сорвалась, на моих глазах уронила старушку, ладно – хозяин вышел, отозвал псину. Бабушка поднималась, охая.

В другой раз она набросилась на девушку, изорвала низ пальто в клочья. Девушка, полумертвая от страха, только прижимала кулачки к груди и тоненько визжала. Хозяин не вышел, девушку отбили прохожие, вооружившись палками и камнями.

И вот, иду я по улице, а из проулка выворачивает, гремя обрывком цепи, эта черная фашистка. Я остановилась, боюсь смотреть в ее сторону. Двинулась потихоньку дальше и думаю – до дома еще далеко, добежать не успею – она меня сто раз съесть сможет. Что делать? Буду читать молитву…

«Да будет воля Твоя» – проговариваю внутренне и думаю – если на то воля Божия, то пусть псина меня жрет. Представила, как в ее челюстях кости мои трещат… Иду, неотрывно молитву читаю. Никто меня не ест.

Осторожно поворачиваю голову, и вижу – собака деловито бегает неподалеку, цепью погромыхивает, и на меня – ноль внимания! Абсолютно… Я пободрее зашагала, а молитву читаю, читаю. Так до калитки и дошла. Обернулась – собака в мою сторону даже головы не поворачивает.

Мысль была – может быть черное чудовище как-то исправилось, поумнело? Но буквально на следующий день собака снова кого-то искусала, и хозяин ее убил.

Который день по окрестным сопкам бродили тучи. Но, откуда ни возьмись, ветер… И уносил долгожданные тучки невесть куда. Почва растрескалась, картошка в земле почти превратилась в печеную, грядки прольешь, чуть постоят – опять сухие, как зола… Вот и сегодня наползли тучи, и ветер снова поднимается…

Иду из магазина, навстречу знакомый дед:

– В церкву-то ходишь?

– Хожу.

– Не действуют ваши молитвы. Колотитесь там лбом об пол, дожжа не можете выпросить! – и сплюнул.

Я только вздохнула, ничего не ответила. Какой нам дождь по грехам нашим… Переживу, пусть плюется, прости его, Господи…

Не успела до дома дойти – застучали капли. С торжеством обернулась на деда, а его уж след простыл.

Домой дед возвращался под густым ливнем, вымок до нитки – я в окно видела.

Теперь при встречах здоровается, не плюется. Хотя моей заслуги в этом, конечно, нет.

Пригласили в школу, рассказать о православных праздниках. Пятиклассники слушали замечательно. Рассказала об иконах, Рождестве Христовом. Учительница позвала на следующий классный час – провести беседу о празднике Крещения.

Пришла, а тут в окне, между рамами – воробей. Дети говорят – все уроки там сидит. Окно огромное, вверху – чуть приоткрытая форточка. На улице – мороз, воробей втиснулся в щель у форточки, свалился вниз, и выбраться не может. Взлетал, говорят, много раз и падал обратно. Выбился из сил, сидит, помятый, с приоткрытым клювом. Веду урок, а дети все поглядывают на воробья, переживают. На перемене пошли смотреть – что можно сделать. Рамы приколочены, проклеены, самим не открыть. Дети смотрят на воробьишку, вздыхают.

– Вы попросите Боженьку, – говорит мне потихоньку Ваня, рыжий худенький парнишка, – пусть Он воробья достанет…

Я растерялась немного, но на ухо ему отвечаю: