Николай Коняев - Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней

«На обширных водах Ладожского озера разнообразными горами возвышается группа островов, покрытых лесом, – это о. Валаам и его дети. Образованные из кряжей темно-серого гранита, эти острова в громадных, обнаженных скалах, в гигантских, отвесных, растрескавшихся стенах, покрытых вековыми сединами моха, в зеркальных водах своих заливов и проливов, окаймленных развесистыми соснами и елями, громоздящимися уступами по склонам гор, в сумраке лесов, при глубокой тишине пустынной, повсюду представляют картины поразительного величия, повсюду возбуждают в душе мысли благоговения перед Создателем и невольно влекут и сердце, и ум к Предвечному. Запечатленные таким высоким характером, острова Валаамские, при своей совершенной отдельности от селений мирской суеты, по глубокомысленному выражению Преосвященного Гавриила, Митрополита Новгородского, “промыслом Спасителя мира назначены для селения иноков”, – говорится в «Валаамском слове о Валаамском монастыре».

Но иначе о Валааме, наверное, и невозможно писать, потому что от монашества остров невозможно отделить, как и от вод Ладоги, как и от здешнего темно-серого гранита. Наверное, нигде больше так остро не постигает человек, что все вокруг – Господне…

Закончилась длившаяся целое столетие печальная ночь Валаама. Вопреки противодействию удалось восстановить монастырь. Не прошло и полувека, а прощенным оказалось «преступление» строителя Иосифа (Шарова), «незаконно» восстановившего монастырь. Теперь в царском дворце рассуждали, что коли в ходе Северной войны России удалось вернуть Валаамские острова, то восстановленный на них монастырь и является памятником этому освобождению, а значит, и всей деятельности Петра Великого.

«Заботливое сердце преосвященного Гавриила, – пишет летописец монастыря, – чувствовало скорбное положение Валаамского монастыря. Желая восстановить на Валааме селение святых и тем принести Спасителю мира благоугодную жертву, в 1781 году Святитель вызвал из Саровской пустыни Тамбовской епархии иеромонаха Назария и определил его строителем в Валаамский монастырь».

Отец Назарий был великим старцем.

Говорят, что о делах мирских он и слов не знал говорить, зато когда отверзал уста, чтобы рассуждать о подвигах против страстей, о любви к добродетелям, слушающие забывали время, так услаждала их эта беседа.

Всегда слова Назария были правдивы и прямы, а порою и резки, но это не мешало его собеседникам поучаться любви и послушанию.

Не желая лишаться отца Назария, настоятель Саровской пустыни и преосвященный Феофил попытались представить отца Назария как малоумного и неопытного в духовной жизни человека…

Однако хитрость эта не имела успеха.

– Пришлите скорее мне вашего глупца! – потребовал митрополит Новгородский, Высокопреосвященный Гавриил. – Умников у меня и своих хватает…

Отец Назарий принял Валаамскую обитель, когда там «был строитель, один монах, два белые священника, но и те все потонули…», а оставил монастырь с каменными, при нем отстроенными соборами, с возрожденными скитами, с братством, превышающим пятьдесят монахов.

Наверное, правильнее будет сказать, что Назарий не возродил Валаамский монастырь, а вымолил возрождение монастыря.

Еще будучи настоятелем, он порою целые недели проводил в уединенной пустыни, занимаясь молитвою и рукоделием…

«Помолимся духом, помолимся и умом, – писал отец Назарий, уже удалившись на покой. – Взойдите-ка в слова святаго Апостола Павла: хощу рещи лучше пять слов умом, нежели тысячу языком (I Кор. XIV, 15, 19). Изобразить не могу, сколько мы счастливы, что сии пять слов удостоилися говорить; что за радость! Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешнаго. Вообразите-ка: Господи, кого я называю? Создателя, Творца всего, Кого все небесныя силы трепещутъ. Иисусе Христе, Сыне Божий! Ты ради меня кровь свою излиял, спас меня, сошел на землю… Ум и сердце собрать воедино, глаза закрыть, мысленныя очи возвести ко Господу. О, сладчайший и дражайший Господи Иисусе Христе Сыне Божий!»

Воистину – прямо из священных тайников умного делания восходят эти проникновенные, пропитанные небесным светом слова…

В 1817 году произошла встреча белобережских старцев с крестьянским юношей Дамианом – будущим валаамским игуменом Дамаскиным.

Он возвращался из паломничества к Соловецким Чудотворцам, и шел по дороге между Александро-Свирским монастырем и Ладогой (там Дамиану следовало заворачивать, чтобы попасть домой, в деревню Репинка Тверской губернии), когда встретил белобережских старцев… [2]