Георгий Чистяков - Библейские чтения - Пятикнижие

В интерпретациях о. Георгия Тора неизменно предстает вестью о свободе и человеколюбии. Насколько это убедительно? Нехристианский скептик возразил бы, что некоторые этически проблемные места Торы не высвечены: акцент сделан на том, что можно объяснить кратко, не углубляясь в сложные богословские вопросы. Заметим, однако, что о. Георгий читает Тору глазами сердечной любви, – а только так и можно понять главное в ней. Более того, именно такого подхода придерживались Иисус и апостолы. Они не пытались апологетически оправдать или объяснить сложные места: они жили Торой, они были людьми своего времени, а внимание слушателей сосредотачивали на тех многочисленных отрывках, в которых видна любовь к Богу и любовь к человеку.

Следует отметить еще одну важную особенность книги: это настоящий учебник христианской культуры. Для автора христианство и образованность едины и нераздельны. О. Георгий сам, будучи человеком высокообразованным, – как мы помним по его блестящим и искрометным проповедям, в которых он свободно привлекал имена философов и историков, писателей и поэтов от Плутарха до Данте и Пушкина, – предъявлял высокие требования к культуре христианина. Эта черта, столь для него характерная, видна и в этой книге. Он всегда полагал, что если есть возможность получить знания, сделать это необходимо, причем не ограничиваться текстами, которые «принято» читать в данной церковной традиции (скажем, православной), но и обогащать себя сокровищами всей христианской ойкумены. Это тем более важно, что в традиции иногда целые столетия были ознаменованы духовным регрессом: например, автор отмечает, что женщины на Руси были более принижены, чем даже в древнем Египте, – и делалось это под знаменем православия, хотя Библия говорит о духовном равенстве мужчин и женщин перед Богом. (Кстати, и трактовка грехопадения у о. Георгия чужда патриархальности: грехопадение началось с безответственности Адама!)

Будучи человеком, способным вместить в себя разные христианские традиции, о. Георгий открывает читателю не только святых отцов неразделенной Церкви, но и таких авторов, как Поль Клодель, Данте и св. Тереза из Лизьё, которую он очень любил. Именно после Данте, полагает он, люди стали мыслить себя как человечество, осознали всемирное внутреннее родство.

Он говорит и об Андрее Рублёве, и о средневековых миланских фресках. Кстати, и сокровища иудейской традиции для него не закончились с I веком: он апеллирует к последующим философам и раввинам. Здесь не только христианство имеет кафолический, вселенский вектор: « Мир достоин восхищения » – эти слова, отнесенные о. Георгием к первой главе Бытия, можно применить к его готовности видеть дары повсюду.

При этом у о. Георгия нет того разменного морализаторства, которое неприятно у некоторых авторов. Например, когда он рассказывает об очередной книге, для него типично естественное вовлечение читателя в разговор, как бы на равных, через выражение «Мы все знаем…»

О. Георгий был, как мы помним, блестящим проповедником, и отголоски проповеди ощутимы и в этом его труде. Его книгу будет интересно прочитать и людям образованным (взять хотя бы гипотезы о влиянии Библии на Овидия!), и в особенности – тем, кто начинает свой духовный путь, только вступив в Церковь.

Глеб Гарриевич Ястребов, переводчик, библеист

26 октября 2016 г.

Начнем наше размышление с Книги Бытия. Бытие – это первая книга Ветхого Завета, с которой начинается Библия. Евреи называют ее словом Берешит по самому первому ее слову, потому что ‹Бе-решúт› на иврите означает «в начале»; по-гречески она называется Γένεσις, от глагола γίγνομαι – делаться, становиться. Таким образом, слово «Генесис», наверное, надо перевести как «Книга о том, как мир стал таким, каков он есть». Но перевести с греческого это слово не очень просто, и поэтому по-английски обычно оно употребляется без перевода, англичане и американцы называют эту книгу Genesis, по-французски она называется La Genèse, тоже без перевода с греческого языка. Зато Кирилл и Мефодий и их продолжатели решили передать это греческое слово средствами языка славянского и назвали книгу «Бытие, Книга о том, как мир стал быть».